Доктор Шатров молча протянул ему руку, прощаясь. И вдруг задержал, не выпуская, в каком-то сосредоточенном раздумье:
- Постойте, Костя... Впрочем, идите. Но не уезжайте. Я обо всем извещу вас. И... не отчаивайтесь.
Когда за Константином закрылась дверь, он сказал матери:
- Мать, я решил с Ермаковым: будем - без наркоза.
Ольга Александровна молча подняла на него глаза. И встретившийся в молчании их взор - сына и матери - сделал ненужными слова.
- А ты не боишься, Никита?.. А если вдруг...
Мгновенный гнев, искрививший его брови, пресек ее речь. Жестким, властным голосом, как-то вдруг весь отчуждаясь от нее, он сказал:
- Сестра Шатрова! Я раз и навсегда прошу вас: никогда, слышите ли, никогда не говорить мне ничего подобного!
У нее дрогнули обидою губы, молча склонила голову.
Никите стало жаль ее. Подошел к ней, молча поцеловал ее, ласково приобнял:
- Мама! Не сердись... ты ведь у меня умница. Там, у себя, я страшнейшую в этом отношении установил дисциплину. Суггестивную. Если только я назначил кому-либо лечение гипнозом, то и фельдшер мой, Лукич, и сестры, и нянечки - все как один: "Ну, теперь ты будешь здоров, раз сам Никита Арсеньевич взялся лечить тебя гипнозом. Теперь считай себя здоровым!" Так-то вот, мамочка...
- Я понимаю...
- И ты ведь знаешь про тот случай, с девочкой...
- Ну, еще бы! И сюда, в город, слава дошла.
Никита улыбнулся:
- А это хорошо, что дошла. Нам, гипнологам, это очень и очень помогает: слава!
- А ты разве не знаешь? Послушал бы ты, что о тебе наши солдатики говорят в палатах!
- Любопытно.
- Что ты и сквозь жернов видишь.
Рассмеялся:
- Сквозь жернов - это пустяки видеть! А вот сквозь душу человеческую - этого я еще не достиг. Так ты поняла, мама? Всей своей властью, всем своим авторитетом помогай мне. И чтобы весь твой персонал. Ни у кого, никогда ни тени сомнения! А сейчас пошли, пожалуйста, разыскать доктора Ерофеева: пусть привезут его сюда. Я хочу обсудить с ним.
Речь шла о постоянном хирурге госпиталя Якове Петровиче Ерофееве, который давно уже и в городе и в уезде слыл хирургом первой руки. Он обслуживал и прочие госпитали и больницы, но в госпитале Шатровой было основное место его работы.
Ольга Александровна молча слушала распоряжения сына. Вот она взялась было за ручку телефона, но задержалась на минутку и спросила его:
- А мне можно будет присутствовать на вашей операции? Или по крайней мере посмотреть, когда ты будешь его усыплять?
Никита аж вскинулся.
- Ни в коем случае! Именно тебе-то и нельзя!
И, чтобы не обижалась, пояснил: