Власти городка взывали о присылке надежных войск: "по причине особой крепости тайной организации РСДРП в городе и установленного наличия стянутых из разных мест Сибири и России боевых, отлично вооруженных дружин, с целью вооруженного восстания, ниспровержения установленных властей и захвата железной дороги".
Если бы знали они, что вся-то численность большевистской группы, во всем городке, не досягала и восьмидесяти! А "стянут" был из других мест Сибири один только человек. Правда, человек этот был Матвей Кедров!..
Вооруженное восстание в городке должно было начаться по сигналу из Омска. Его не было. И в Омске тоже был "объединенный" комитет!..
В этот миг пришла страшная весть о разгроме пушками царской гвардии вооруженного восстания в Москве.
Но и тогда не дрогнули большевики Сибири! Великий сибирский путь стягивал силы боевиков к Чите, Красноярску, Иркутску...
Но для группы Кедрова страшнейшим и роковым событием стал внезапный ввод нового полка, перенасыщенного унтер-офицерским составом, сверхсрочниками, фельдфебелями и офицерами. Старая воинская часть в одну ночь была погружена в теплушки - вывезена на запад.
Теперь нечего стало и думать о начале восстания: надо было спасать организацию от разгрома, людей от гибели. Полиция и охранка осатанели.
В эти-то вот страшные зимние дни в городок приехал Арсений Шатров. После того памятного митинга он из осторожности отсиживался у себя на мельнице. Крайняя деловая нужда - продажа крупной партии "парижского" масла датским экспортерам, гнездившимся в городке, вынудила его прибыть для свидания с ними.
Под вечер, на закате, в легких саночках-одиночках мчался Арсений Шатров длинной и уныло-пустынной улицей городка, направляясь к себе домой, на мельницу.
Стужа стояла, как говорят в Сибири, с к о п о т ь ю. Да только Шатрову ли было ее страшиться! Поверх барнаульского полушубка, схваченного ремнем, на нем был огромный, опашистый тулуп с подъемным высоким воротом, шапка-ушанка, кожаные ямщицкие рукавицы-верхонки поверх теплых варежек, ну и, само собой, валенки.
Шатров нередко выезжал из города "на ночь глядя". Грабителей он не боялся: "Отобьюсь!" Конь был надежный, уносливый; кнута не надо: только крикни, щелкни медной бляхой голубых плоских вожжей по широкой, могуче-мясистой спине - и поди угонись! Это был бурой масти крупный и сильный рысак, его гордость, которого, впрочем, без всяких затей, а следуя простому обычаю Сибири, он так попросту и звал - Бурко.
Настроение у него в тот час было отличное: всю партию масла - триста пудов - датчане приняли у него по самой высшей цене, да еще и наговорили кучу лестных слов о его уме, деловитости, честности; что он далеко пойдет; что если бы таких людей было побольше в коммерческом мире России, то... И что они охотно будут кредитовать его в счет будущих маслопоставок. "То-то Ольга моя обрадуется!" Улыбаясь при одном только воспоминании о ней, решил, что сперва подшутит: скажет досадливо, что продешевил. А между тем уж заплатил полностью все деньги за великолепный для нее рояль, по случаю, - сам проследил за погрузкою и отправкой. Давняя ее мечта!