— Даулагири молодец! — сказал я. — Все они молодцы. А Кинли — один из лучших коней, какие у вас когда-либо были.
Мы поговорили о будущем Кинли и о лошадях, которые должны были участвовать в скачках в Аскоте назавтра и в субботу. Для Уайкема октябрь-ноябрь-декабрь были пиком деятельности: лошади приходили в наилучшую форму, и нынешние успехи были ожидаемыми и запланированными.
С тридцатого сентября по Новый год Уайкем выставлял каждую из своих лошадей на скачки как можно чаще. «Лови момент!» — говаривал он. После Рождества скачкам препятствовали метели и морозы, и в конюшне наступало время зимовки — отдыха, восстановления сил и подготовки ко второй вспышке активности в марте. Моя жизнь в основном подчинялась тем же ритмам. Они были такими же естественными для меня, как и для лошадей Уайкема.
— Ну иди отдыхай, — благодушно сказал он наконец. — Завтра у тебя шесть заездов, а в субботу еще пять. Иди поспи.
— Ладно, — сказал я. — Спокойной ночи, Уайкем.
— Спокойной ночи, Пол.
Мне принесли обед. Я поел и выпил немного вина, одновременно дозваниваясь другим тренерам, оставлявшим мне сообщения, потом позвонил Розе Квинс.
— Четыре победы! — сказала она. — Круто, ничего не скажешь.
— Всяко бывает.
— Да, конечно. Пусть это послужит для вас утешением, старина. У меня для вас плохие новости.
— Какие именно?
— Режиссер «Секретов бизнеса» наотрез отказался отвечать, кто натравил его на Мейнарда Аллардека.
— Но кто-то это сделал?
— Безусловно! Он просто не говорит кто. Я подозреваю, что ему заплатили за то, чтобы он это сделал, не меньше, чем за то, чтобы он этого не делал, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Должно быть, тот, кто ему заплатил за то, чтобы он это сделал, чувствует себя обманутым.
— Беда какая! — сказала она. — Ну пока.
— Постойте! — поспешно сказал я. — А за что посадили Джея Эрскина?
— Я же вам говорила. Помешал ходу судебного разбирательства.
— Но что именно он сделал?
— Насколько я помню, он запугал главного свидетеля обвинения. Тот сбежал за границу и в суд не явился, так что преступнику удалось выкрутиться. А что?
— Так, интересно. А сколько ему дали?
— Пять лет. Но выпустили значительно раньше.
— Спасибо.
— Пожалуйста. Кстати, мы отчасти квиты. Я воспользовалась вашим советом. Яд подействовал. Меня избавили от владычества шовиниста. Так что спасибо вам и спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Если «Знамени» нужно кого-то запугать, Джей Эрскин это устроит.
Я вздохнул, протер глаза и подумал о Холли, которая давно уже прорывалась ко мне, требуя, чтобы я позвонил. Ей нужны деньги, которые я все еще носил на себе в поясе, и мне придется убедить ее или Бобби подъехать завтра утром в Лондон либо в Аскот и забрать их.