И еще придется сказать ей, что мне так и не удалось добиться, чтобы «Знамя» напечатало опровержение. Что ее с Бобби адвокаты могут трудиться сто лет подряд, но так ничего и не выгрызут. Что если мы во всеуслышание объявим, что их разговоры прослушивались, это, конечно, доставит «Знамени» некоторые неприятности, но не заставит их банкира передумать. Я неохотно набрал номер Холли.
— За деньгами? — сказала она. — Конечно, приедем. Да подожди ты болтать! Выслушай сначала.
— Ладно.
— Звонил Сэм Леггат. Редактор «Знамени».
— Он звонил? Когда?
— С час назад. Или часа полтора. Около семи. Он сказал, что ты в Лондоне, где-то в районе Найтсбриджа, и спрашивал, не знаю ли я, где ты остановился.
— А что ты сказала? — с тревогой спросил я.
— Я ему сказала, где ты ночевал накануне. Посоветовала обратиться туда. Он сказал, что это не в Найтсбридже, и я ответила, что нет, конечно, но есть такая штука — «такси» называется. Во всяком случае, он говорил, у него к тебе срочное дело. Попросил меня записать. Он говорил, что опровержение печатается и будет разослано всем, кому надо.
— Как! Господи, что ж ты сразу-то не сказала?
— Но ведь ты и так вчера говорил, что его напечатают. В смысле, я думала, ты знаешь…
— Боже всемогущий! — сказал я.
— И еще, — сказала Холли, — он хочет, чтобы ты сегодня вечером зашел в «Знамя». Сказал, что если ты придешь туда до десяти, ты встретишь кое-кого, с кем хотел повидаться.
Когда я нажал кнопку звонка и вошел в отворившуюся дверь кабинета Леггата, он был у себя один. Сидел в одной рубашке за своим блестящим черным столом и читал «Знамя».
Он медленно встал, опираясь растопыренными пальцами на газету, словно она его поддерживала. Невысокий крепкий мужчина, носивший свою власть легко, будто бы по праву. Ждал он не меня. Голос за моей спиной сказал:
— Вот она, Сэм!
И в дверь вошел человек, размахивающий папкой.
— Хорошо, Дэн. Оставь ее мне, ладно? — сказал Леггат, взяв у него папку. — Я тебе перезвоню.
— Да? Ну ладно.
Человек по имени Дэн с любопытством взглянул на меня и вышел, захлопнув дверь.
— Мне передали ваше сообщение, — сказал я. Он взглянул на лежавшее перед ним «Знамя», перевернул страницу, развернул газету и придвинул ее ко мне.
Я прочел «Частную жизнь», которая развлекала за завтраком несколько миллионов англичан. Что ж, на этот раз Сэм Леггат сыграл честно. Заметка была напечатана жирным черным шрифтом и обведена рамкой. Говорилось в ней следующее:
«„Ежедневное знамя“ считает своим долгом признать, что находящаяся в Ньюмаркете конюшня Робертсона (Бобби) Аллардека (32 года) процветает и ничего не задолжала местным торговцам. „Ежедневное знамя“ приносит мистеру Аллардеку свои извинения за неудобства, причиненные ему заметками, которые были опубликованы в этой рубрике раньше».