Она положила трубку.
— Девил-Бой еще не явился в театр. Он одевается больше часа.
— Отсутствие события — тоже событие…
— Я же не хочу, чтобы нас обошли другие телекомпании, если случится какая-нибудь сенсация, верно?
— А откуда вы вообще узнаете про события?
— Ну… из агентств, из газет, из полицейских сводок, из всяких сообщений — да мало ли откуда?
— Боюсь, раньше я никогда не задумывался, как вообще новости попадают в телевизор.
— Да, иногда ради десятисекундного репортажа приходится работать целый день.
Телефон зазвонил снова, и прилетевший на вертолете Эд Сервано сообщил, что он уже на земле. Даниэль вежливо попросила его подойти поближе, даже если ему придется получить ожоги первой степени, и по тому, как она улыбалась, я понял, что ради нее он и в огонь прыгнет.
— Язык у него хорошо подвешен, — сказала она, вешая трубку. — И пишет, как поэт.
Глаза ее блестели — видимо, таланты «таланта» искренне ее радовали.
— Пишет? — переспросил я.
— Ну то, что он говорит в выпусках новостей. Все наши репортеры пишут для себя тексты сами.
В это время поступило новое сообщение с шоу: Девил-Бой, с рогами, хвостом и всем прочим, едет в театр на машине «скорой помощи», с сиреной и мигалками.
— Он что, заболел-таки? — спросила Даниэль. — Если он выкинет какой-нибудь трюк, постарайтесь его заснять.
Она повесила трубку и пожала плечами.
— Это вихляющееся отродье сатаны займет в новостях в два раза больше времени, чем пожар на нефтехранилище. Что поделаешь, поддельный ад куда интереснее настоящего. Так вы хотели посмотреть монтажную?
— Хотел, — ответил я, и она провела меня через большой офис, а потом по коридору. Я восхищался ее грациозной походкой. Мне хотелось зарыться руками в облако ее темных волос, поцеловать ее, переспать с нею…
— Я сперва покажу вам студию, — сказала она, — это интереснее, — и свернула в коридорчик поуже, который вел к двери с надписью: «Если горит красный свет, не входить!» Красный свет не горел, поэтому мы вошли. Комната была небольшая. Пара кресел, кофейный столик, телекамера, телевизор и выключенная кофеварка с бумажными стаканчиками. Единственное, что было здесь необычного, — это огромное окно, из которого открывался вид на Темзу и Хаммерсмит-бридж, залитые морем света.
— Мы берем интервью в прямом эфире здесь, перед окном, — сказала Даниэль. — В основном у политиков, но также и у актеров, писателей, спортсменов — короче, у любых известных людей. А по мосту на заднем плане проезжают красные автобусы. Это очень впечатляет.
— Да, наверно… — сказал я.
Она метнула на меня быстрый взгляд.