Похоже, он и на этот раз что-то задумал. Весь вопрос в том, что именно.
Я смотрел, как он спокойно направляется к фургону и нетерпеливо машет рукой конюху и шоферу, чтобы они садились в машину. Потом он сам неуклюже забрался в кабину вслед за ними и захлопнул дверцу.
Завелся мотор. Тяжелая машина взревела, дрогнула и медленно выехала со двора. Грейвс неподвижно смотрел вперед, словно ему надели шоры.
Я отлепился от двери денника и подошел к Бобби.
— Спасибо, — сказал он.
— Кушайте на здоровье.
Он огляделся.
— Все тихо. Пошли домой. Холодно.
— Угу, — сказал я. Мы пошли к дому, но, пройдя пару шагов, я остановился.
— В чем дело? — спросил Бобби, обернувшись ко мне.
— Грейвс, — сказал я. — Что-то он слишком быстро сдался.
— А что ему оставалось?
— Но он мог бы еще попрыгать, поругаться, поугрожать…
— Не понимаю, о чем ты беспокоишься. Он выдал нам чек, его лошади у нас… благодаря тебе.
Его лошади!
Я охнул. Мое дыхание тающими клубами пара повисло на фоне ночного неба.
— Бобби, — спросил я, — у тебя есть пустые денники?
— Да, — удивился Бобби. — В том отделении, где я держу кобыл. А что?
— Как ты думаешь, не стоит ли поставить лошадей Грейвса туда?
— Ты имеешь в виду… ты думаешь, он может вернуться?
Бобби покачал головой.
— Да нет, я его услышу. Я ведь и в первый раз его услышал — хотя, надо сказать, мне просто повезло. Мы ведь собирались в гости. Но из-за всего этого мы были так расстроены, что не пошли.
— А мог ли Грейвс знать, что вы собираетесь в гости? — спросил я.
На лице Бобби появилась тревога.
— Да… Наверно, мог. Приглашение лежит на каминной доске в гостиной.
Он заходил к нам в то воскресенье на рюмку виски. Во всяком случае, я услышу, как подъедет фургон. Этого не услышать нельзя.
— А если он остановится в три часа ночи вон на той лужайке, а лошадей выведут в резиновых башмаках, чтобы копыта не стучали?
Бобби пришел в замешательство.
— Но это невозможно! Он на такое не способен! С чего ты взял?
— Он явно что-то задумал. Это было заметно.
— Ну ладно, — сказал Бобби. — Давай переведем их.
Возвращаясь, чтобы вывести лошадь, которая досталась на мою долю, я размышлял о том, что Бобби внезапно сделался необыкновенно покладист. Обычно он воспринимал любое мое замечание как упрек в свой адрес и находил дюжину поводов не последовать моему совету — по крайней мере, до тех пор, пока я не скроюсь из виду настолько, чтобы не узнать, что он меня послушался. А сегодня все было по-другому. Видно, Бобби действительно был всерьез озабочен.
Мы отвели коней Грейвса во второй двор, находившийся с противоположной стороны главного здания конюшни, и поставили их в пустые денники, которые были расположены в разных местах. Оно и к лучшему, подумал я.