— Не догадывался.
— Спортивный отдел сказал, что вы не можете проиграть.
— Банти Айрленд?
— Ну да, он самый. Он, кажется, думает, что у вас золотая задница. Она тряхнула браслетами, отметая точку зрения Банти. — Не бывает таких жокеев, которые не проигрывают.
— Хм, — сказал я. — Может быть, мы все же побеседуем о Мейнарде?
Она вскинула темные брови.
— Вы его зовете по имени?
— О Мейнарде Аллардеке.
— Дерьмо первостатейное.
— Редкостное.
Она улыбнулась, показав ровные зубы.
— То, что вы прочли в газете, дружище, — это еще цветочки! Хотите посмотреть запись?
— Какую запись?
— Запись программы «Секреты бизнеса». Она еще у нас, внизу. Если вы хотите ее посмотреть, сейчас самое время.
— Хочу, — сказал я.
— Ладно, идемте. Я покажу вам черновую версию, то, из чего потом сделали передачу. Вы готовы к убийственным фактам? Предупреждаю, это сурово.
У нее была не только десятиминутная версия, которую потом показали по телевизору, но и получасовой оригинал.
— Вы смотрели эту передачу? — спросила Роза. Я покачал головой. — Тогда вам стоит сперва посмотреть ее.
Она привела меня в комнату, где стоял телевизор, перед которым были полукругом расставлены удобные кресла. По обе стороны от телевизора находились столы, на которых была расставлена самая разнообразная видеотехника. По полу в кажущемся беспорядке змеились кабели и провода.
— Мы получаем кассеты с репортажами о различных событиях, — мимоходом объясняла Роза. — Самые разные. Например, у нас целая куча видеозаписей о Лох-Несском чудовище. В основном, конечно, все это ерунда, но ведь никогда не знаешь, что попадется. Нам случалось натыкаться на настоящие сенсации.
Великий белый вождь очень на это рассчитывает. А потом, мы и сами снимаем.
Некоторые репортеры предпочитают брать интервью с видеокамерой. Я и сама так делаю. Если пишешь статью не сразу, а через неделю, это помогает освежить память.
Пока Роза говорила, она подсоединила два лежащих на полу кабеля к телевизору и включила телевизор и видеомагнитофон. Каждое ее движение сопровождалось звоном браслетов, и комната наполнилась запахом лилий. Она взяла кассету, лежавшую на столе рядом с одним из видеомагнитофонов, и сунула ее в щель.
— Вот. Сейчас все будет.
Мы уселись в кресла, она развернулась немного боком, так, чтобы видеть мое лицо. Экран загорелся, и на нем появилось нечто, больше всего напоминающее падающий снег. Секунд десять все было тихо, а потом телевизор ожил, и перед нами появился Мейнард собственной персоной — любезный, лощеный. И пока звучал представлявший его голос за кадром, нам была предоставлена полная возможность полюбоваться его блестящими лацканами и шелковым галстуком. Корреспондент задал несколько безобидных вопросов. Во время несколько высокомерных ответов Мейнарда камера то и дело показывала кивающего и улыбающегося корреспондента. Сам корреспондент был мне неизвестен. Мужчина лет тридцати пяти, с неброскими чертами — в глаза бросался лишь холодный, расчетливый, отстраненный взгляд. «Прозектор», — подумал я. Он мне сразу не понравился.