— Что вытаращились, — зашипел Леон. — Прячемся! В рогоз, живо! Только палками проверяйте дно, чтоб не увязнуть.
Сандра и Вадим залегли рядом, плечо к плечу. Из воды торчали только головы, тела утопали в вязкой жиже. Леон и Ходок исчезли из поля зрения.
Голоса все ближе, ближе… Вадим зажмурился. Сандра до боли сжала его пальцы. Бессмысленно прятаться. Нужно выйти и сдаться, спасти ее! Пусть живет. Надо найти в себе силы, встать… Не должна так закончиться его жизнь! И Вадим оборвал себя: откуда глупая надежда? «Со мной этого не случится». Случится, случится! Именно с тобой!
— Колямбус! Ты глянь! Это че? — хрипловатый мужской голос.
Лунари нашли машину Синтезатора. Колямбус ответил неразборчиво, тихим голосом. Загомонили другие лунари. Взвизгнула собака.
На время находка их отвлечет. Или, наоборот, стимулирует. Там же следы… Следов-то! Рука Сандры дрожала. Интересно, она тоже надеется или прощается с жизнью?
Совсем рядом захлюпала грязь.
Конец.
— Я тебя люблю, — прошептала Сандра.
— Я тоже, — механически откликнулся Вадим.
И позавидовал ей. Вот так умереть за любимого. В двух шагах от мечты… Настоящей мечты. А он…
— Дизайнер! — донесся вопль Ходока. — Сандра! Хорош валяться! Выходите!
Вадим скрипнул зубами. Мишаня, сука, сдал-таки! И чего Леон сразу его не пристрелил? Интересно, Леон мертв? Вроде не стреляли.
Сквозь стебли Вадим разглядел человека — сутулого, с огромным рюкзаком. Рядом с мужчиной семенила девочка. Да это ведь не лунари! Крестьяне или муты… Какая хрен разница!
— Мы спасены, — проговорил он. — Сандра, мы спасены!
Не удержавшись, он чмокнул ее в щеку, девушка уткнулась в грязные руки и разрыдалась. Вадим поднялся и протянул ей руку.
Это были муты. Человек тридцать — целая деревня. Двигались они организованной толпой: в середине — две телеги, запряженные клячами. На телегах — домашняя утварь, клетки с курами и гусями. Кривые колеса поворачивались со скрипом, тонули в грязи.
Ушастый паренек лет четырнадцати подгонял хворостиной двух телок и стадо коз с козлятами. Мужчины и женщины волокли огромные мешки, даже малые дети что-то несли. Две девки — худющая замарашка и верзила с неестественно длинными ногами — затянули тоскливую песню, без слов, сплошной вой.
Леон, по самые уши измазанный грязью, с важным видом шагал рядом с плешивеньким горбуном, ведущим клячу под уздцы. Заметил взгляд Вадима, помахал рукой. Вадим невольно провел руками вдоль боков, размазывая липкую жижу. Только вымылись у Синтезатора. Хоть возвращайся.
Сандра завизжала, закружилась, запрыгала, повисла на Леоне. Вадим на собственной шкуре испытал, каково приговоренным у стены. Целятся в спину ружья, жизнь висит на волоске. И вдруг — помилование. Случается. Иногда.