Неделей позже, уже после солнцеворота, Ксандр разбудил нас троих изрядно за полночь. От него пахло вином и дешевыми благовониями, но он был совершенно трезв. Я поднялась с постели и пошла узнать, что за новости он принес.
— Замысел таков, — начал Ксандр. — Они отчаливают сразу же, как настанет подходящая погода, и идут вдоль берега к югу. Нападают на Аскалон, где стоят египетские войска, а потом отправляются грабить города дельты, после того как жители соберут урожай. Они рассчитывают, что египтяне, узнав о захвате Аскалона, вышлют туда подкрепление: флот пойдет морем, а войска двинутся через Газу и дальше на север. Дельта останется незащищенной до самого Мемфиса.
Иамарад медленно выдохнул.
— Да уж, затея крупная…
— И хорошо продуманная, — кивнул Ней. — Чей замысел?
— Угадай, — сказал Ксандр.
— Неоптолема, — ответила я. — Знакомый прием.
Ней кивнул:
— Та же уловка, которой нас выманили из Вилусы. Уж в воинской смекалке ему не откажешь.
Я почувствовала спиной Ее холодную руку. Снова будут сожженные города и разоренные земли. Когда же это закончится?
— Он хочет стать верховным царем, — услышала я свой голос, словно он звучал помимо меня. — Орест, сын Агамемнона, погиб, из царской семьи никого не осталось. Сын Ахилла хочет быть царем ахейцев.
— А нам-то что? — удивился Иамарад. — Какая разница, кто там у ахейцев в царях…
— Над ним тяготеет проклятие крови, пролитой в Авлиде, — сказала я. — Проклят и весь его род. Гнев Эриний будет преследовать всех, кто с ним отправится.
Ксандр от неожиданности вздрогнул.
— А мы говорим о том, чтобы с ним отправиться?
Иамарад кивнул:
— Почему бы и нет? Либо мы с ним, либо против. А против двухсот кораблей не очень-то выстоишь. Зато в Египте есть золото. Надо подумать.
Ксандр побледнел.
— У меня не будет общих дел с людьми, которые для забавы убили моих детей. — Он повернулся и вышел.
Ней посмотрел ему вслед. Я ждала.
Через некоторое время Ней покачал головой:
— Нет, с Неоптолемом нам не идти. Кровь, пролитая между нами, требует возмездия, ее не искупит даже все золото Египта.
— Я просто говорю, что у нас появляется случай разрешить дело миром, — заметил Иамарад.
Мне припомнились освещенное факелами лицо, и речи, склоняющие молодого пилосского царя к походу на Вилусу, и усмешка, и подернутые тенью глаза.
— Неоптолему нельзя верить, — сказала я. — Он пытался убить Нея на темной улице. Между нами не может быть мира.
— Нам тоже есть что терять, — ответил Ней. — Я только и делаю, что сдерживаю всех наших, кого тянет посчитаться с ахейцами за пролитую кровь. Сдерживаю, потому что другого не остается. Нас буквально горстка, мы скитаемся по морям, не имея своей земли: мы мало чем отличаемся от пиратов, какими считает нас Хирам.