Гнали с ветерком. На Садовом кольце особенного движения не чувствовалось. Тусклоосвещенные тротуары были пусты.
Игумнов думал о патрулях.
„Старлей и сержант, задержавшие Качана в Домодедово… Качан теперь их и через сто лет опознает… Они упустили его и оттого им сейчас неспокойно…“
Фактически Качан знал про предательство патрульных и мог сдать обоих ментовоборотней их начальству. И не только их.
Получалось, что за нигерийской преступной бригадой наблюдал с платформы телохранитель Коржакова, а, значит, — в прошлом мент или сотрудник другой спецслужбы. Он представлял серьезную опасность: видел в деле всю банду…
Выстраивалась логическое продолжение.
Оплошность старлея с сержантом могла стоить жизни обоим. Выход был один — физически устранить Качана.
Проштрафимся патрульным видновская крыша могла поставить задачу и определить срок — до утра! Утром будет уже поздно…
„Но как найти Качана? Искать через „Освальд“?! Но это уже только завтра!“
Внезапно Игумнов догнал:
Зацепка у патрулей была одна. Та же самая, что и у ментов:
„Адрес Коржакова… Рано или поздно они наверняка тоже приедут в тот же адрес, на Варсонофьевский, чтобы перехватить Качана!..“
Заехали с Рождественки.
В исконных московских переулках, здесь, чувствовалась близость соседней Большой Лубянки — вотчины бывшего Комитета Государственной Безопасности, перешедшего под крышу Федеральной Службы Безопасности.
Среди истых москвичей переулок пользовался дурной славой — в тридцатые тут прямо днем в подвалах, соединенных тунелем с главным зданием — Домом Номер Один — чекисты расстреливали свои жертвы.
Менты не любили бывать во владениях „смежников“.
„Жигуль“ оставили на углу, далеко от дома Коржакова.
Не особо быстро, чтобы не привлекать внимания натыканной всюду наружной охраны ФСБ, двинулись по переулку.
Откудато из подъезда появился милиционер. Взглянул сквозь них.
Морозец неожиданно ослаб. К утру предполагалась оттепель.
Было почти безлюдно. Встречный мужчина в штатском, явный „топтун“, проводил их внимательным взглядом.
В дело нигерийской наркомафии можно было, в принципе, втравить ФСБ. „Иностранцы все-таки!“ Но тогда, если бы „макаров“ Качана нашелся, сохранить тайну уже точно бы не удалось…
Впрочем, ждать много от чекистов в течение оставшихся часов не приходилось. Они долго запрягали и еще дольше ехали. Кроме у них были другие приоритеты. Еще вчера они в упор не замечали уголовников. Рот был забит своими заботами. То это были баптисты, то „Память“, то евреи. Теперь кавказцы… Менты их интересовали лишь постолькупоскольку. Когда-то они собирали данные на сотрудников, у которых завелись собственные иномарки. Их владельцы считались заведомо коррумпированными.