— Как же ты с прииска Чубчика сорваться решил? — удивился Огрызок.
— Туда допрем, а дальше без мороки. На любой самосвал и ходу.
— Я уже пробовал. Он меня и подвез. На алмазный… Там — за кентель и в кутузку. Так и не слинял.
— Надо фраера за жабры брать. Чтоб доставил куда надо.
— Что же ты не смотался? — удивился Кузьма.
— Пока Чубчик дышит, не слиняю! Доперло?
— Заметано, — невесело согласился Огрызок, понимая, что не сегодня, так завтра заставит его Баркас идти на прииск.
— Нынче отсыпайся, как падла. Завтра, чуть свет, похиляем, — подтвердил догадку гость. И добавил: — В пару дней успеть надо… Огрызок крутился на топчане. Да и было от чего. Убить Чубчика? Но за что? Он высветил блатных? А кто это может подтвердить? Лягавые здесь накрывают фартовых без всякой помощи. Вот и их с Баркасом по следам на снегу любой попутает. Ума не надо. А как о том вякнешь Баркасу? Он и укажет на трассу: мол, до нее допрем, а дальше — с ветром, на попутке. Уж этот сумеет обломать любого водителя. Но вот Чубчик…
Кузьма даже вспотел от ужаса, представив себе, как подкрадется он к пахану сзади и быстро, торопливо воткнет нож в спину.
«Иначе самого размажет Баркас. Ему это, как два пальца… Но Чубчик… К этому попробуй подойти бесшумно. Он не то что шаги, дыханье всякого слышит за версту. Да и убей его, самого в расход пустят. Уже менты…» Огрызка от таких мыслей бросало то в жар, то в холод.
Чубчик… На него у Кузьмы не было обид. Огрызок думал лишь о том, как быть, как выкрутиться.
Он понимал, что не сможет убить Чубчика, но и самому не хотелось сдыхать ни за понюшку.
«Генька, видно, враз отмазался мокрить Чубчика. За то и пришил его Баркас. А теперь темнуху порет, мол, проигрался… Стал бы стопорило резаться в рамса с тем, у кого рыжухи было меньше, чем у самого. Да еще среди ночи… Да одессит эту рыжуху свою никогда на кон не поставил бы», — обдумывал Огрызок. Он приподнялся на локте, чтобы взглянуть на Баркаса. Спит ли он?
Тот лежал, отвернувшись спиной к Кузьме. И у Огрызка мелькнула шальная мысль. Он тихо соскользнул с топчана, схватил топор, стоявший у двери. И только хотел замахнуться, как упал на пол, сбитый гостем.
— И ты, гнида, туда же?! — жесткая петля из пальцев перекрыла дыхание. Огрызок увидел последний отблеск огня в печурке, перекошенное лицо Баркаса и тьму землянки, которую всегда считал могилой, хотя уже наступил рассвет…
Кузьма не сразу понял, что случилось. Куда-то исчезла тяжесть, лишь звон в ушах да боль в горле — саднящая, тяжелая — напомнила о случившемся. Огрызок оглянулся по сторонам. Все та же землянка. Кто-то махался в дверях. Кто с кем? Не понять. И мелькнувшая догадка вмиг сорвала с пола. Кузьма вцепился в Баркаса намертво. Так, как тот минуту назад.