— Меня мокрить? Сдохни сам! — рвалось из глотки Кузьмы хриплое.
— Отвали, сука! Стукач гнилой! Лидер вонючий! Я тебя из-под земли достану, ментовская шлюха! — вырвался Баркас, сбивая, срывая, молотя Огрызка пудовыми кулаками. Кузьма изворачивался и вдруг рухнул вместе с затихшим Баркасом на пол.
— Кузьма! Где ты?
Огрызок выбрался из-под грузного обессилевшего тела.
— Отойди! — услышал бренчанье наручников. Вот они защелкнулись на руках Баркаса.
— Что ж так долго не было тебя? — то ли упрекнул, то ли отругал Огрызок.
— Прости. Дела задержали. Но ведь и не опоздал.
— На самую малость, — подтвердил Кузьма.
А вскоре ехал попутной машиной в Магадан. Теперь ничто не могло помешать, ему махнуть на материк — стать совсем свободным. Кузьма даже не слышал, что несет на него Баркас.
Сосед Кузьмы сел в кабину. Продрог. А эти двое остались в кузове. Теперь уж опасаться было нечего. Баркас в наручниках — не сбежит. Для Кузьмы он не опасен. Сам Огрызок не станет сводить счеты с беспомощным. Но Баркас нарывался:
— Схлестнулся с мусорами, шваль паскудная, но нищтяк. Покуда приговор, о тебе, падла, весь фартовый Север будет знать как о стукаче. Не я, другие достанут. И размажут, как маму родную. Без разборок. В куски пустят. Я всем отстучу в камере. Нигде тебе дышать не дадут. Секи, пидер!
— грозил до хрипоты.
Кузьма вначале отбрехивался. Посылал Баркаса по всем падежам. А потом надоело. Умолк, перестал замечать и слушать. А машина шла, минуя поселки, зоны, прииски.
Баркас, наверное, тоже у стал материться. Умолк, задумался. Смотрел на уходящие километры воли.
Огрызок понимал: будь у него хоть малейший шанс па побег, он, не сморгнув глазом, тут же убил бы Кузьму. Но не повезло. Даже «пушку» выбил у него сосед. О ней, больше чем о рыжухе, жалел Баркас.
Машина шла по колымской трассе, оставляя за собой хвост снежной пыли, крутившейся поземкой.
— Слушай, Огрызок, давай слиняем вдвоем. Всего-то долов — сними браслетки. И оба на воле. Хочешь, вместе фартовать станем. Не решишься — в разные стороны разбежимся. Забудем прошлое. Ведь помогать должны друг другу. По закону нашему. Помоги. И я стану твоим обязанником. Всякое твое слово — законом станет мне.
— Темнишь…
— Век свободы не видать. Как на духу ботаю. Ну что лягавый? Мало от них натерпелись? Слиняем и все тут. В гастроль смоемся. Иль на дно заляжем, как вякнешь. Фалуйся. Не тяни резинку. Чего мы тут ботаем? Время дорого. Давай, сними браслетки, — развернулся к Кузьме, прося или приказывая освободить руки. Он был уверен, что уговорил Огрызка, но тот не двигался с места.