Вскоре после полуночи Арне решил, что пора «заступать на вахту», и мы всемером отправились в спальню капитана Корпа. Собираясь расположиться на полу, мы набрали с собой множество подушек. Хозяин дома настаивал, чтобы в комнате не зажигали свет. Он был уверен, что свет будет виден издалека и спугнет визитера. Он говорил почти шепотом и нервничал, как режиссер перед ответственной премьерой, давая последние указания по мизансценам. Он расположил нас вдоль стены, где находилось зеркало, чтобы нас не могли сразу заметить, входя в комнату через потайную дверь. В его суете было что-то невыразимо комическое, эта склонность к мелодраматическим эффектам начинала меня раздражать — пожалуй я впервые ощутил, что мое отношение к Арне Краг-Андерсену уже изменилось.
Я сел в дальнем от окошка углу и позаботился о том, чтобы рядом со мной оказалась Моника. В темноте я нашел ее руку и замер. Медленно, осторожно она прильнула ко мне, в этом ответном движении мне почудилась такая нежность, такое безграничное доверие, что от блаженства я чуть не растаял.
Дождь прекратился, ночное небо постепенно прояснилось, между черными быстрыми тучами то и дело проглядывал месяц. От этого бледного света в комнате становилось то светлей, то темней; я смотрел на огромные капитанские сапоги, снова стоявшие на прежнем месте в противоположном углу у окна. После того, что случилось во время дежурства Йерна, эти сапоги вызывали у меня неприятное чувство. Я, разумеется, знал теперь, что с ними не связано ничего таинственного и загадочного, но все равно.
— Ну что, Краг-Андерсен, как вы считаете, долго нам ждать? — раздался довольно громкий шепот инспектора.
Светящийся циферблат на руке Арне мелькнул и завис в темноте.
— Максимум два часа. Конечно, нет стопроцентной гарантии, что он явится сегодня, но мне почему-то кажется, он должен прийти. Я думаю, нам надо продержаться до рассвета. Если кому-то нужно подкрепиться, имейте в виду: у меня с собой фляжечка с виски.
— А что будем делать, если он придет? — прошептал Танкред. — Если конечно он не из телеплазмы.
Арне, судя по звукам, проверил магазин своего револьвера, потом ответил:
— Как только услышим его за стеной, во-первых, затихнем. Едва он войдет, я включаю фонарь. Серенсен, вот вам револьвер, вы его берите на мушку и попросите не дергаться и вести себя благоразумно. Если он не захочет подчиниться, нам придется его хватать. Я имею в виду мужчин, а дамы будут зрителями.
— Эх, надо было мне взять наручники… — вздохнул Серенсен. — Но кто ж мог знать!
— Ничего! — шепнул Арне. — У меня припасен канат на этот случай. Хватит с него и каната.