Этот же порядок причашения объясняет нам, каким образом диаконы могли «прикасаться» к дарам ранее епископов. Конечно, речь идет не об епископе, предстоятельствующем на Евхаристическом собрании, а об епископах–гостях, которые, как мы видели, восседали на наиболее почетных местах. Возможно, что в начале IV–го века утвердился обычай в некоторых церквах, что сам председательствующий епископ преподавал евхаристические дары епископам — гостям, тогда как в других церквах сохранялся обычай, что евхаристические дары приносили им диаконы.
Никейский собор изменил древний порядок причащения, предписав, чтобы диаконы не преподавали пресвитерам ни евхаристический хлеб, ни евхаристическую чашу. Для нас сейчас более важно отметить не столько порядок причащения, сколько то, что Никейский собор исходил по прежнему из основного принципа, в силу которого один епископ при содействии диакона совершал Евхаристию. Таким образом, 18–е правило Никейского собора есть автентичное свидетельство, что единственным совершителем Евхаристии, несмотря на ряд литургических перемен, которые произошли, был епископ и ни о каком «сослужении» в нашем смысле не знали отцы собора. Только имея в виду этот принцип, нам станет понятным само правило собора. Если же мы будем вносить в эпоху Никейского собора наш современный принцип «сослужения», то его правило останется для нас загадочным [35]. Меняя порядок причащения, собор нисколько не думал касаться основного принципа совершения Евхаристии одним епископом, освященного всей предыдущей историей церкви [36].
3. Я бы мог на этом остановить мой исторический очерк, т. к. моя задача заключалась не в том, чтобы показать, каким образом изменился в православной церкви основной принцип совершения Евхаристии, а в том, чтобы показать, что этот принцип был единственный, какой знала церковь с первых страниц ее истории. Каждый из нас знает конечный результат процесса изменения принципа совершения Евхаристии одним епископом. Мы настолько свыклись с новым принципом совершения Евхаристии, что нам трудно представить себе, что в далекой древности было не так, как сейчас у нас. Но не будем делать самую обычную ошибку абсолютизации современной нашей литургической практики. Мы не можем отвергнуть свидетельство истории, а еще больше, не можем ее изменить. Наша литургическая практика «сослужения» при совершении Евхаристии не только не является первоначальной, но представляет из себя ее существенное изменение. Поэтому я ограничусь кратким указанием, когда и почему произошло это изменение.