В конце узкого коридора тускло струился свет – то горела свеча. Но Лера не успела удивиться причудам хозяйки. Раздался тихий скрежет, и проем за их спинами исчез, словно его и не было. Они сделали еще несколько шагов и оказались возле маленького столика, на котором и горело-плавилось в подсвечнике продолговатое стеариновое тельце.
– Что за черт… – прошептал Мрак.
– Где мы, Костя?
– Я не знаю. Это какая-то шутка. Или розыгрыш. Или недоразумение.
– Надо позвать кого-нибудь. Постучать.
– Конечно. Елена Николаевна!
– Вот как, оказывается, зовут нашу хозяйку, – вставила Лера, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Познакомились…
– Е-ле-на Ни-ко-ла-евна-а!
Но Лера слышала – звуки глохнут, гибнут в этих стенах, обитых чем-то мягким. Войлок? Ковры? Такое же покрытие на полу. Гаснет голос, гаснет стук. Слабо колеблется пламя свечи, липкий ужас заползает в душу.
Оба выдохлись через час и решили осмотреть стены. Может быть, есть дверь? Но двери не было. Глухой каменный карман. А та арка, сквозь которую они прошли, была обозначена пазами на стене, шириной менее миллиметра. Тщательно пригнана дверь, и не за что уцепиться, нечем поддеть.
– Мы просто участвуем в реалити-шоу, – прошептала Лера и без сил опустилась на пол. – Костя… Не надо больше кричать. У меня звенит в ушах. Скоро нас выпустят, и мы посмеемся над своими страхами. Сядь ко мне.
– Конечно. Конечно, милая. Ты приляг, если хочешь, положи голову мне на колени. Вот так.
– Расскажи мне что-нибудь.
– Что?
– Что угодно, только о себе. Я ничего о тебе не знаю.
– Знаешь. Я рос в детском доме для слабовидящих.
– Про детский дом догадывалась. А…
– Я ничего не видел. Даже света. Но ты не поверишь, так тоже можно жить. Я привык, притерся ко тьме. Я думал, что знаю ее. Но тьму невозможно узнать, она хитрее тебя, потому что она – ничто. Отсутствие света.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Неважно. Мать отказалась от меня еще в роддоме.
– Ты не пытался ее отыскать?
– Попытался. Когда смог видеть. Но ее уже не было в живых.
– Извини.
– Какое смешное это американское «извини». Ты тут ни при чем. Она была алкоголичкой. Я не знал ее и любить не мог.
– Но был кто-то, кого ты любил.
– Да. Я любил девушку. Она как раз была слабовидящей, видела свет, силуэты… Эля рассказывала мне, как выглядит небо, солнце, дерево. Мы собирались пожениться. Нет, не собирались. Просто все говорили, что мы будем вместе, как будто это все оказалось кем-то решено. Она была не детдомовской, мы с ней учились в специальной школе. Она была очень красивая. Конечно, я не мог этого знать. Я трогал руками ее лицо, но всей красоты не постигал.