– А по-моему, хорошо смотрится, – высказался как всегда вежливый Лиланд. – К тому же их легко укладывать, да и куда приятнее по такой жаре, верно?
Хани вырвалась из рук матери и направилась в дом.
– Хочу посмотреть на собак…
– Что, даже не поцелуешь меня? – Лиланд подхватил убегающую дочь. Хани повернулась к отцу, поцеловала его, а затем влетела в переднюю дверь. – Как ты себя чувствуешь? – с некоторым беспокойством спросил Лиланд.
Сьюзан смущенно посмотрела на него и встревожилась.
– О чем ты? Я здорова.
Она усилием воли придала лицу абсолютно невинное выражение.
– Стрижка, татуировка…
Сердце у Сьюзан подпрыгнуло. Она не думала, что он заметит татуировку, он такой подозрительный! Он все понял! Что теперь будет!
Где-то в глубине дома залаяли собаки, радуясь появлению Хани.
Лиланд вздохнул.
– Ну, дашь мне знать, если что-то… – Он пожал плечами. – Просто чтобы убедиться, что с тобой все хорошо.
Сьюзан с готовностью кивнула:
– Конечно. Ни о чем не беспокойся.
Но ее маленькое путешествие в Тихуану привлекло к ней безумие, будто у нее выросли две сильных руки. Руки, которые схватили безумие и принялись очень медленно и осторожно притягивать его к ней, чтобы обмотать петлей вокруг шеи и подвесить ее. Это может случиться через день, два, три, четыре, пять: никто не знает, сколько дней, просто они придут и утащат ее, вот и все, вот и все, никак не остановить то, что уже мчится полным ходом, то, что должно случиться. Все, что она может сделать, это спуститься и встретить безумие, когда оно придет, иди спрятаться от него (словно это его остановит), как большой разумный ребенок, под кроватью.
Сьюзан уложила Хани в постель, спела ей колыбельные из длинного списка, начиная с «Я люблю тебя, Порги», «Удивительная милость», «Как ты хороша сегодня», «Повезет в другой раз». Допев «песню про дрозда», она заметила, что Хани заснула и посапывает во сне, ухватившись за ее большой палец, тихо свернувшись в клубочек, вопросительный знак в ответе сну.
Сьюзан тихонько приподнялась на локте, вытащила палец из кулачка дочери, а затем очень плавно, медленно поднялась и на цыпочках вышла из темной комнаты.
– Ты куда? – донесся сонный голос Хани. Сьюзан застыла в дверях.
– Я только схожу в ванную, детка, – шепотом заверила она дочь, которая откинула голову на подушку и поуютнее устроилась под одеялом.
– Хорошо, – удовлетворенно пробормотала Хани. – Ты вернешься?
– Конечно, сплюшка. Через минуту.
Сьюзан всегда так говорила, хотя возвращалась редко, и Хани отлично это знала. Но все же ей приятно было думать, что они засыпают вместе.