Апти засучил рукава бешмета, вынул кинжал, стал пластать пахучую ветчину. Нарезал, придвинул горку ломтей к хозяйке:
— Кушай.
Удивился. Хозяйка смотрела на его руку, в глазах густел перемешанный с жалостью страх:
— О господи! Кто тебя так?
Шрам на руке Апти налился каленой краснотой, из-под бурой засохшей корки в нескольких местах высочились капельки крови — разбередил рубкой дров. Апти опустил Рукав бешмета, нехотя буркнул:
— Чушка осерчал на меня.
— Ну-к, засучи, перевяжу, — велела Надежда.
— Э-э, зачем вязать? — удивился Апти. — Яво солнце нужен, ветер нужен, тогда заживать будет. Очень прошу тебя, кушай, Надя Трофима-на.
— Ну как знаешь, — опустилась Синеглазка на скамью. Ее шатнуло, повело. Уцепившись за стол, прикрыла глаза, виновато усмехнулась: — Наработалась, че ли? Слыхал про нашу установку на данный политмомент: я и баба, я и бык, я и лошадь и мужик. Бери ложку, абрек, вечерять будем.
Взяла ломтик мяса, откусила, стала жевать. Апти зачерпнул ложкой в миске, хлебнул жидкое травянистое варево, исподлобья, украдкой глянул на женщину. У нее медленно розовели скулы, мучительное виноватое наслаждение проступало на лице.
— Господи… Неужто свежатинкой разговелась? Как завтра бабам в глаза посмотрю? Председатель на ночь единолично мясо трескает.
— Пирсидатель? Ты пирсидатель колхоза? — поразился Апти.
— Хошь стой, хошь падай, а председатель, — нехотя обронила женщина.
— Мужчина нет, что ли? Зачем такой работа на женщина грузили?!
— А где их, мужиков, отыскать? — скорбно качнула головой Надежда. — Они в сырой земле спят. На все село три мужских единицы. Из них, ежели руки-ноги вместе собрать, один экземпляр в полном комплекте получится. Инвалидная команда.
— Ты где жила? — тихо спросил Апти.
— С Волги мы. Когда ваших отсюда угнали, сказали нам всем колхозом на Кавказ подаваться. Так и живем теперь здесь, бабьей силой кусты корчуем, кукурузу да рожь будем сажать. Россию, солдат кормить надо. Здесь хоть лес худо-бедно подкармливает, фрукту из-под снега наскребем, вперемешку с капустой да кукурузой посасываем. А в России лебеду да кору с деревьев вместо хлеба глодают.
Апти вспомнил про кабана, дернулся. Положил ложку на стол.
— Что, не лезет в горло хлебово наше? — горько встрепенулась хозяйка.
Апти хмуро, торопливо спросил:
— Твой женщин, ребятишка кабан кушал?
— Свинину, что ль? Мы ее, абрек, считай, два года и в глаза не видели.
— Чушка в реке лежит, — нетерпеливо оповестил Апти.
— Какая чушка?
— Шибко большой. Два раза такой, как я, будит. Он меня за руку мал-мал кусал, я его кинжалом резал. Теперь хряк холодный вода лежит, яво долго кушать можно. Утром бири арба, езжай на речка. Дуб на скале знаешь? От него вниз спускаться можно.