Интересно, что, находясь в Улан-Баторе, Н.В. Королев приобрел «Общину» Рерихов для Барченко. Правда, он не рискнул послать книгу в Москву по обычной почте, а предпочел более надежный канал для отправки — через диппочту, на адрес Г.И. Бокия.[329]
Эпилог
Шамбала перед судом ЧК
Конец 1920-х для Барченко был временем крушения многих надежд и планов. Рухнула идея созыва съезда «посвященных в Дюнхор», прекратились занятия с «партоккульткружком» Бокия и разъезды по стране с целью координации работы различных ветвей хранителей Древней науки. Последняя поездка ученого вместе с женой в Уфу, по-видимому, для встречи с представителями какого-то мусульманского ордена, состоялась летом 1930 г. Единственная радость — дети, появившиеся на свет во время этих путешествий, — в 1927 г. в Юрьевце родилась дочь Светлана, а через 3 года в Уфе сын Святозар.
9 июля 1927 г., в то время как Барченко с женой и ученицами находились в Юрьевце, ОГПУ арестовало в Ленинграде К. К. Владимирова. Суть выдвинутых против Константина Константиновича обвинений сводилась к тому, что, вращаясь в 1926–1927 гг. среди ленинградских литераторов и художников, он рассказывал им о прежней своей службе в ЧК и тем самым «разглашал не подлежащие оглашению сведения». В ходе следствия выяснилась любопытная подробность — после ухода из «органов» Владимиров продолжал тайно сотрудничать с учреждением на Гороховой.
«С 1920 г. по настоящее время как бывший сотрудник ВЧК — ГПУ [я] считал себя обязанным сообщать в ГПУ о всех известных мне счучаях преступлений экономического и политического характера. По мере поступления из разных источников материалов и сведений передавал таковые в виде донесений и рапортов отдельным товарищам в разные отделы ПП (Полномочного представительства ОГПУ в Ленинграде. — А А). В списках секретных сотрудников ГПУ я не состоял и никакими анкетами и подписями с ГПУ не связан».[330]
Некоторый свет на характер добровольного «идейного» сотрудничества Владимирова с ОГПУ проливают приобщенные к следственному делу документы — изъятые при обыске у него анонимные «донесения» о деятельности видных питерских и московских оккультистов, в числе которых встречается имя Барченко.[331] Это позволяет предположить, что Владимиров по заданию ОГПУ (а совсем не по собственной инициативе) руководил некой секретной агентурной сетью, занимавшейся сбором компромата на «масонские организации» в обеих столицах. Такое предположение отчасти подтверждается тем, что одно из донесений адресовано лично некоему Леонову — возможно, речь идет об А.Г. Леонове, члене Ленсовета, ведавшем вопросами религиозных культов. Проходивший свидетелем по делу Владимирова писатель Иероним Ясинский — это он в 1923 г. рекомендовал Барченко Луначарскому — сообщает, что Константин Константинович однажды в 1927 г. признался ему, что «заведует культами, по линии ГПУ». Анализ содержания «донесений» информаторов Владимирова показывает, что ОГПУ особенно интересовалось заграничными связями российских масонов. Вполне возможно, что собранная информация была использована для возбуждения так называемого «масонского дела» в Ленинграде в январе 1926 г.