Не говори мне. Я не хочу знать. Как ты можешь это вынести? — Она закрыла лицо рукой и из—под нее послышался тихий всхлип. — Как ты…?
Потом она выпрямилась.
— Есть ли способ вернуть его? Хотя бы один? Мы можем поговорить с ним. Я могу поговорить с ним. Я знала Парлонна всю мою жизнь. Если бы я…
— Нет. — ответил он. — Тут ничего не сделать.
— Он умрет, верно?
— Мы все умрем.
— Я говорю про этот день.
— Не спрашивай меня. Прошу.
— Я… мне нужно побыть одной. Я хочу подумать.
Он кивнул и она поднялась, чтобы уйти.
— Я люблю тебя. — сказал он, когда она подошла к двери.
Она обернулась.
— Ты знал, что скажешь это? — спросила она. — Ты знаешь, что я сделаю потом? Я — не знаю.
Она ушла.
* * *
Руки Маррэйна были в крови. Как всегда. Когда на тренировках он танцевал с дэчай, он вспоминал первого убитого им воина.
Он едва закончил первый курс тренировок, когда был назначен сопровождать Хантенна, в то время еще не Первого Воина, к имперскому двору. Там, как всегда, кипела обычная смесь политических интриг, союзов и вражды. Маррэйн стал жертвой похвальбы и дерзости, и привлек внимание мастера клинка из Звездных Всадников, Кожукенна. Выпад следовал за выпадом — и в итоге была назначена дуэль.
Место дуэли было выбрано у подножия ступеней к Храму Варэнни, чтобы боги старины могли видеть их. Маррэйн не боялся, несмотря на то, что Кожукенн был на десять лет старше и куда более опытен. Хантенн был здесь и смотрел на него, и дух его предков горел в его душе и более всего — было какое—то… невыразимое ощущение, что он просто не сможет умереть здесь. Даже если он отбросит свой дэчай и бросится на обнаженный клинок его противника — он выживет.
Ему уготовано… большее.
Атака Кожукенна была яростна, жестока и умела, но дэчай Маррэйна стал стеной, что просто нельзя было пробить. Он не сделал ни шага назад или вперед. Он просто удерживал натиск противника и наконец нашел слабину.
Кровь Кожукенна забрызгала его руки. Он вспоминал это со стыдом. Смертельный удар должен быть чистым.
Тогда его руки оказались в крови — и так будет всегда. До дня его смерти.
Он мог бы убить тех двоих Рейнджеров. Это было так просто. Но он этого не сделал. Он не мог решить, был ли это признак того, что у него еще оставалась душа или нет.
Он двигался с природной грацией и привычной выносливостью, что всегда отличали его. Он был камнем и сталью. Камень не чувствует, сталь не льет слез. Они не чувствуют ни горя, ни печали и не предают. Они выдерживают все.
Он развернулся, дэчай сверкнул в его руках, завершая Порыв Третьего Ветра.
Прямо перед ним, молча и неподвижно стояла Дераннимер. Он вовремя удержал падающий клинок, и тот мягко лег на ее плечо.