Кейт вздохнула. После смерти отца Дилан почти не смеялся. Он слишком серьезно ко всему относился и нуждался в ком-то, кто хоть изредка мог его расшевелить. Вот она и взяла на себя эту роль. Если бы только он это понял, ей не пришлось бы доходить до безрассудства, стараясь привлечь его внимание.
Семья О'Рурк была частью ее жизни с тех пор, как она себя помнит. Она всегда восхищалась этими людьми, и Диланом в особенности. Кинан О'Рурк работал семь дней в неделю: пять дней — на лесопилке, два дня — помощником у ее родителей, но он всегда находил время для своих детей. В отличие от ее собственного отца, который родился богатым, никогда не работал и при этом едва ее замечал.
Тем временем Дилан принялся изучать бумаги на столе, всем своим видом показывая, что совершенно забыл о ее присутствии в его кабинете. У Кейт все сжалось внутри. Какой же она была идиоткой, полагая, что он поверит в то, что она — та единственная, и отчаянно полюбит ее.
— Дилан, — настойчиво позвала она. Он поднял на нее глаза.
— Господи, откуда ты здесь взялась? — подмигнул он с улыбкой.
— Негодяй, — зарычала Кейт, притворяясь рассерженной. Она, конечно же, догадалась, что Дилан не забыл про нее, а просто разыгрывал. Его родители научили его вежливому обхождению.
Он положил бумаги обратно на стол и скрестил руки на груди.
— Ладно, малыш, шутки в сторону. Что тебе нужно? Итак, мы исключили благотворительность, но остается достаточно вариантов.
Кейт прикусила губу и постаралась придать себе невинный вид.
— Разве мне нужен особый повод, чтобы зайти навестить друга?
— Ха! — усмехнулся он. — Ты вспоминаешь о своем лучшем друге, только когда тебе что-то нужно. Хватит тянуть кота за хвост, выкладывай.
— Чтобы ты мог отказаться?
— Да, — рассмеялся Дилан. — То есть нет, я ведь не всегда тебе отказываю. На самом деле я говорю тебе «да» даже чаще, чем следовало бы. Ты просто испорченный ребенок, знаешь ты это?
— Как тебе больше нравится. — Она сморщила нос. Может, у нее и много денег и она испорченная, но она отдала бы последнее пенни, чтобы стать частью семьи Дилана. Они — настоящие, искренние и заботливые. А Дилан — ее лучший друг, хоть он этого и не понимает.
— Озорница?
Сделав глубокий вдох, она закинула голову назад.
— Мое имя Кейт или Катрина. Я уже давно перестала быть Кети-озорницей. — Дилан оставался единственным, кто до сих пор так называл ее, и она, в общем, не возражала, если бы он в самом деле не воспринимал ее как ребенка.
— Не виляй!
Конечно, она тянула время. Ему совсем не понравится то, что она задумала. Но если все преподнести аккуратно, он может согласиться.