В комнате висело в рамке свидетельство с красными печатями. Оно давало мистеру Полу Чарлзу Морфи право выступать в суде, учинять и предъявлять иски, составлять юридические бумаги, оформлять купчие и арендные грамоты.
Атторни ат-лоу совмещал в одном лице функции стряпчего и защитника и именовался также присяжным адвокатом.
Ежедневно в десять часов утра присяжный адвокат, в строгом лондонском фраке и безупречном белье, спускался по винтовой лестнице, проходил в переднюю комнату и усаживался за письменный стол, стараясь не испачкать накрахмаленный манжет.
Атторни ат-лоу регулярно просиживал за письменным столом с десяти до четырех, глядя на унылые тома судебной премудрости, грозившие из книжных шкафов.
В первые дни клиентов не было – и это было совершенно понятно: молодая юридическая фирма должна была сначала завоевать доверие и симпатию населения, нуждавшегося в юридической помощи. Но доверие приходило лишь со временем.
А клиентов не было и во второй день, и в третий, и всю первую неделю.
Стиснув зубы, атторни ат-лоу отсиживал часы за письменным столом, даже не разрешая себе взять книгу из шкафа.
Читающий адвокат – это могло не понравиться клиентам.
Настоящий адвокат – это такой адвокат, каждое слово и каждое движение которого стоят денег. Он всецело предан своим клиентам, но каждая его минута – на вес золота.
Так Пол просидел за письменным столом несколько недель. Он начал беспокоиться: люди женятся и разводятся, судятся, рождаются и умирают – кто же ведет процессы, получает исполнительные листы, пишет дарственные и завещания?
Третья неделя была ничем не лучше второй. Раз только перед концом дня кто-то сильно рванул с улицы ручку входной двери. У Пола екнуло сердце, он облизал пересохшие губы.
Вошел Арчибальд Грин в сопровождении какого-то долговязого и угрюмого парня в дождевом плаще.
– Чем могу служить, джентльмены? – с достоинством спросил Пол. Он брезгливо смотрел на перстни маклера и фунтовые золотые запонки в рукавах рубашки. Грин посмотрел на Пола и прыснул. Тут только заметил Пол, что джентльмены успели недурно выпить за завтраком.
Он повторил свой вопрос.
Грин толкнул спутника под ребра, они закатились хохотом и вывалились на крыльцо. Пол закрыл за ними дверь.
Четвертая неделя ничем не отличалась от трех первых.
Пол дал объявления во всех новоорлеанских газетах, но ни один клиент не пожелал прибегнуть к его услугам.
Уныло ползли одинаковые дни, Пол похудел и плохо спал. Он искренне не понимал, в чем тут дело. Он начал ругать себя за необдуманный отъезд в Европу. О нем здесь забыли. Это было ясно.