О Господи Элиза была такой сладкой, такой невинной, она порождала это жадное стремление к нежности, к прикосновениям, к тому, чтобы ощутить ее на вкус. Роуленд крепко прижал ее к себе, смакуя исходящий от нее запах душистого мыла и нежной кожи. Она была бальзамом от всевозможной грубости его жизни. И этот теплый, медовый вкус манил и искушал.
Она почти ничего не знала о поцелуях. Ее губы и движения были неуверенными, мягкими, словно перемещения крыльев бабочки по лепестку, и такими же хрупкими.
О Господи, он становится сентиментальным, как какой-нибудь распустивший нюни поэт.
Она не уклонялась ни от чего из того, что требовал Роуленд. Она позволила ему положить ее тонкую длинную руку ему на шею. Она не протестовала, когда он дотрагивался до ее самых интимных частей тела. Оказавшись опутанным этими сладостными чарами, он сразу же забыл о своих железных, давно выработанных принципах.
И сделал это с удовольствием, с радостью.
Рядом откашлялся мужчина. Они оба, задыхаясь, разорвали объятия.
— Джонси? — хрипло окликнул слугу Роуленд. — Ты чертовски точен.
— Как вы и учили меня, сэр.
Роуленд обошел ствол дерева.
— Пойдемте, мисс Ашбертон, — сказал он, страшно недовольный тем, что так быстро потерял разум. Он предложил ей руку, она положила ладонь сверху, позволяя ему увести ее к карете. Он помог ей подняться, она ожидала, что он тоже сядет в карету. Однако ей пришлось разочароваться. — Вас довезти к мистеру Джоунзу?
— У меня есть выбор?
— У нас у всех есть выбор, Элизабет.
— Вы не собираетесь садиться в карету?
Он устремил на нее пристальный взгляд.
— Нет. У меня есть свои дела, как и у вас.
Элиза помолчала, легкий румянец заиграл на ее щеках.
Стало быть, вы отпускаете меня? Я больше не в долгу у вас, даже после сегодняшней выходки?
Роуленд коротко кивнул.
— Но мои вещи…
— Их вам передадут.
— А новая кухарка — я обещала помочь ей в первый день и…
Вероятно, если бы она хотя бы намекнула, сказала бы хоть одно слово о том, что произошло между ними, он заколебался бы. Но всего на момент. Он взглянул на Джонси, который изо всех сил старался не смотреть на них и с независимым видом посвистывал.
— Отвези ее на Портман-сквер — длинным окружным путем. В Хелстон-Хаус. У леди там назначена встреча.
Мэннинг взглянул на нее уголком глаза. Затем повернулся, чтобы поднять с земли забытый парик. Роуленд передал его вместе со шпильками, тщательно следя за тем, чтобы не дотронуться до ее рук. Затем плотно закрыл дверцу кареты и зашагал прочь.
Внутренний голос шептал Элизабет, что, скорее всего в последний раз она видит этого самого непонятного мужчину в Англии. Он сбивал с толку, словно хитрая лисица во время охоты. Впрочем, кто она такая, чтобы полностью понять его или любого другого мужчину? Разве она уже не доказала, что является самым плохим в мире знатоком человеческой натуры?