Когда госпожа Адамович приложила измерительную ленту к груди Якоба, он непроизвольно съежился. «Не надо». Казалось, именно такой реакции она от него ожидала, потому что все так реагируют. «Стоять прямо, совершенно прямо, и смотреть вперед», только и всего, и Якоб снова вытянулся. Она встала на цыпочки и немного наклонилась вперед, обвила верхнюю часть его туловища измерительной лентой и зафиксировала ее на грудине. «Вдох. Выдох». Так она измерила объем его груди. Ее работница, наточившая тем временем карандаш, проставила два значения в графе «Объем груди». Обе женщины словно соревновались в тщательности.
«Это для рубашки, жилета и кителя». Вероятно, госпожа Адамович говорила так каждому своему клиенту на этом этапе снятия мерки, а если так, то, вероятно, каждая из трех работниц ждала этого именно в данный момент. То же самое когда-то она говорила и Эрнесту. Потом она приложила измерительную ленту к левому плечу Якоба и измерила длину его левой руки, сначала до локтя, потом до кисти, сначала при вытянутой руке, а затем при согнутой, а после этого так же измерила правую. Не бывает двух одинаковых рук, подумал Эрнест, и Якоб в этот момент подумал, наверное, то же самое.
Волосы в подмышках у Якоба были бархатистыми на ощупь. Они были влажными и немного светлее, чем волосы на голове. Эрнест не мог этого видеть сейчас, но он видел их утром, когда Якоб мылся. Эрнест сидел в двадцати шагах от Якоба и все равно ощутил это, словно провел по ним рукой.
Перед тем как присесть на корточки, госпожа Адамович наклонилась и измерила лентой талию Якоба, его бедра, его зад. Число следовало за числом, их записывали, одну запись стерли, внесли в книгу заново: дело спорилось. Потом она сказала: «Ноги немножко расставить», и Якоб выполнил требование. Его ботинки на резиновых подошвах скрипнули — и он встал, широко расставив ноги, именно так, как ей было нужно, не слишком широко, потому что внезапно она крикнула «стоп» и он застыл на месте.
Их взгляды встретились, когда госпожа Адамович приложила измерительную ленту к внутренней стороне его левого бедра и при этом слегка коснулась тела большим пальцем. Она растянула ленту до колена и дальше от колена до стопы. Перенеся вес тела на другое колено, госпожа Адамович повернулась немного влево, чтобы снять мерку с правой ноги Якоба. Сколько раз она уже проделывала это! Якоб же все это время, не отводя глаз, спокойно смотрел через голову закройщицы на Эрнеста, но тут Эрнест внезапно покраснел. Якоб отвел глаза: он все понял. Госпожа Адамович встала, и краска постепенно сошла с лица Эрнеста. Что новое мог понять Якоб, чего бы он раньше не знал?