Сухорученко успел заглянуть через раскрытое окно внутрь дома. Его поразило богатство комнат, устланных текинскими коврами, шелковыми одеялами — курпачами и паласами. Под потолком, сложенным из круглых брусков, летали со свистом ласточки. В резных нишах на алебастровых полочках стояли рядами фаянсовые чайники, пиалы, блюда. Но в качестве главного, очевидно, украшения сияли начищенные до блеска самовары. Самовары были медные, томпаковые, серебряные и даже позолоченные, самых разнообразных фасонов и форм — цилиндрические, пузатые, в виде урн или ваз. Сухорученко, сам любитель попить чайку, даже вздохнул. Должно быть, самовары в бекской аудиенц-зале выполняли роль мерила богатства и могущества правителя вилайета.
— Пожалуйте, просим, — склонился розовощекий старичок в поясном поклоне.
Как будто ждали только его приказания, из двери выбежал юноша слуга с медным рукомойником и тазиком, накрытым решетчатой резной крышечкой. Он полил воды на руки комэска, и в тот же момент другой, такой же юный слуга, подал полотенце.
— Порядок! — загремел Сухорученко и показал глазами на старичка. — Полейте и ему. А теперь валяйте садитесь.
Старичок уселся, разломил лепешку и начал угощать Сухорученко.
Комэск глянул на дастархан и выругался:
— Это еще что за чертовщина? Конфеты? Баба я, что ли?
— Ничего, ничего, — заволновался старичок. — Если вершине храбрости угодно… — и хлопнул в ладоши, и все тотчас пришло в движение. Появились слуги с блюдами. Они не шли, а шествовали. Целая вереница людей, с необыкновенно серьезными, даже мрачными лицами, доставила похлебку. Один нес миску, второй поднос, третий ложку, четвертый тарелку с вареным мясом, пятый с морковкой, репой и другими вываренными овощами. Поставив все перед Сухорученко, они удалились, так же серьезно хмурясь и в том же порядке.
Сухорученко ел быстро, даже жадно, — больно уж он проголодался. Ему стало жарко, и он расстегнул воротник гимнастерки. Он почувствовал на разгоряченном лице легкий ветерок. Оказывается, еще один слуга обвевал ему лицо китайским веером.
— Ну уж это лишнее! — пробормотал Сухорученко с полным ртом. — Да, видать, ваш бек жил царьком, если вы, придворная челядь, не разбежались, когда он смылся.
Не без изящества старичок продолжал угощать Сухорученко, пододвигая ему блюда, принесенные слугами.
— Не откажите, прошу вас.
— Где же сам бек?
Старичок покачал головой.
— Господин бек поспешил выехать пред светлые очи эмира, да сгорит его могила, в город Кабул.
— Значит, Энвера здесь нет?
— Увы, нет, — заметил старичок и любезно пояснил: — К счастью народа…