— Нет, не хочу, — тихо произнес он. — Но существуют вещи, о которых мы должны были поговорить до того, как занялись любовью…
— Ты хочешь знать, почему я принимаю таблетки? — Риган сглотнула комок в горле. Она всегда была искренней с Алексом и не собиралась начинать лгать сейчас. — Пару недель назад я вдруг почувствовала, что это может произойти между нами, и обратилась к врачу. Рисковать в таких делах нельзя, и к тому же я уже слишком стара, чтобы обманывать себя, будто ничего страшного не случится. Я…
— Меньше всего меня беспокоит то, почему ты принимаешь таблетки.
Алекс взял ее руку, переплетя свои и ее пальцы. Его рука была большая, теплая, сухая. Риган же казалось, что ее собственная состоит из одних нервов.
— Далее: Гвен. Ты считаешь, мы сначала должны были поговорить о ней…
Из-за закрытой двери донесся голос Мерла, окликающего их. Но для Алекса, казалось, не существовало никого, кроме Риган.
— Ваша помолвка ведь расторгнута. Ты не должен чувствовать за собой никакой вины. И я себя нисколько не обманываю. Мне известны твои чувства к Гвен…
— Нет, тебе ничего не известно, и именно об этом я и хотел с тобой поговорить.
— Я не жду от тебя никаких объяснений. — Риган снова услышала голос Мерла и снова подумала о том, что сверху на ней нет ничего, кроме лифчика. — Алекс, я должна уйти…
— Подожди!
— Ты только не бери это в голову, хорошо? Я уже взрослая женщина и знаю, что к чему. Насколько я понимаю, случившееся не имеет никакого отношения ни к Гвен, ни к кому бы то ни было еще. Это касается лишь нас двоих.
— Согласен. На тысячу процентов. Риган, я думал только о тебе. — Наконец выпустив ее руки, Алекс прикоснулся к ее щеке — и прикосновение это было проникновенным и нежным, как шепот. — Но мне необходимо поговорить с тобой. Я хочу объяснить…
Голос Мерла звучал все ближе и настойчивее. Одно потрясение накладывалось на другое: сначала невероятное любовное безумство, потом страх, что Мерл вот-вот ворвется сюда и застанет их в неприглядном виде.
Риган раскрыла стеклянные двери, выходящие в сад.
— Я все понимаю, но давай поговорим потом, хорошо? Я тебе позвоню завтра или послезавтра…
— Подожди, ну подожди же… — Риган уже шагнула в темноту, и вдруг голос Алекса совершенно переменился: — О Боже, Риган, на тебе же ничего нет!
Пустяки! Рассмеявшись, она побежала босиком по сырой от росы траве и, обогнув дом, юркнула в машину. Упав на сиденье, обнаружила, что вся дрожит. Босая, полуодетая, без сумочки — если бы ключи от машины не торчали в замке зажигания, ее дела были бы совсем плохи…