— Стефани, — в голосе Джойс звучал нервный восторг, — угадай, что за окном? Снег идет! Разве не странно это после такого замечательного весеннего тепла, которое было несколько дней?
— Действительно, очень странно, — отозвалась Стефани. Она подошла к Джойс и услышала какую-то музыку. — Откуда эти звуки? Я думала, ты вчера забрала свой магнитофон домой.
Джойс не ответила. Она стояла у открытой входной двери. Крупные снежинки, будто обрывки бумаги, залетали с улицы вместе с музыкой. Ничего не понимая, Стефани прошла вперед. Теперь она совершенно ясно слышала… рождественскую музыку… «Радость миру».
Едва сознавая, что делает, она прошла мимо Джойс и вышла на улицу. На тротуаре было полно народу, как обычно в обеденный час. Но все четыре ряда автомобилей были парализованы. И скоро Стефани поняла почему. Длинный ярко-желтый «олдсмобил»[2] ехал вверх по улице, все окна были открыты, а из них на полную мощь звучал рождественский гимн.
Глядя на эту сцену, Стефани вдруг испытала странное чувство. Как deja vu[3] … только наоборот! Яркий образ сверкнул у нее перед глазами, образ следующего Рождества в ее семье в Рокфилде… И от этого видения кровь похолодела в ее жилах: она была со всеми своими родными, в старом родном доме, но вместо счастливого восторга испытывала мучительную тоску. В ее сердце не было радости, и причиной этому…
Что-то… может быть, движение, привлекло ее внимание и заставило взглянуть на второй этаж здания напротив. Ее глаза широко распахнулись и сердце гулко застучало, Стефани даже подумала, что оно сейчас выпрыгнет из ее груди. В большом окне… окне Макаллистера… висело поздравление и мигало красными и зелеными огоньками.
Это было ее украшение для витрины. Ошибки быть не могло. Стефани узнала бы его где угодно: «Счастливого Рождества вам и вашей семье».
— Это машина Марджори, — сказала Джойс с гордостью. — И она сама за рулем. Правда, она особенная?
Стефани глаз не могла оторвать от светящегося поздравления.
— Что происходит, Джойс?
— Я думаю, — Джойс мягко усмехнулась, — что Макаллистер пытается тебе что-то сказать.
— Что? — шепотом спросила Стефани.
— Почему бы тебе самой не сходить и не спросить?
Это не сработает.
Макаллистер мерял шагами кабинет, едва слыша оглушительную рождественскую музыку под окнами. Все, чего он хотел, — это сделать ее счастливой, увидеть, что ее глаза снова светятся, как раньше. Но что бы ни говорила Марджори Саттон, это не сработает.
И кто бы мог подумать, что непреклонно скрупулезная миссис Саттон окажется такой коварной? Он чуть дар речи не потерял, когда вышел из своего кабинета, чтобы приказать ей выключить эту проклятую рождественскую музыку, и увидел перед собой огромное рождественское поздравление на стене. Украшение из витрины «Теплых мохнатиков». Он бы его где угодно узнал. «Счастливого Рождества вам и вашей семье».