Ручеек почестей и наград для князя Агренева практически ничем не отличался от первого — Александр стал ротмистром (то, что он давно в отставке, никого не смутило), на грудь ему навесили Анну в третьей степени, а вот с премией приключилась небольшая заминка. То есть ее конечно дали, но уж больно неловко чувствовали себя при этом сами награждающие: вручать обладателю миллионного состояния такую мелочь — как бы не посчитал за плохо завуалированную издевку. Но все обошлось, и на радостях председательствующий генерал-лейтенант Чагин (еще три дня назад бывший генерал-майором) объявил небольшой перерыв в заседании — так сказать размять ноги и слегка промочить горло. Скоротав получасовую паузу беседой с многочисленными знакомыми (и попутно обнаружив, что его популярность за прошедшее время только возросла), ротмистр в отставке узнал немало интересного и познавательного. В частности его немного просветили насчет семейного положения его соперника и одновременно соавтора по конкурсу, рассказали немало светских сплетен и раз пять представили незнакомых доселе офицеров. Последнее было очень четким показателем его нынешнего статуса, так как представляли не его, а именно ЕМУ — из таких вот вроде бы и мелочей складывается репутация человека в высшем свете. Терпеливо досидев до окончания итогового заседания комиссии по выработке малокалиберного ружья, Александр без особой спешки спустился на первый этаж, замаскировался в укромном уголке и через пять минут ожидания увидел одинокую фигуру полковника в капитанском мундире.
— Сергей Иванович, от всей души поздравляю вас с закономерной победой в конкурсе, и приглашаю немного отпраздновать это событие. Что вы скажете насчет столика в "Контан"? Или предпочитаете другое место?
Как ни отнекивался оружейник, все же ему пришлось уступить напору князя. Ненадолго развеселившись от пары-тройки тостов, Мосин опять вернулся в свое прежнее подавленное состояние и на вопросы отвечал исключительно односложными репликами, полностью погрузившись в свои невеселые думы. Как и предсказывал его более молодой, но тем не менее оказавшийся гораздо более опытным в интригах коллега, их совместной винтовке присвоили наименование — русская трехлинейная винтовка образца 1891 года. А в качестве обоснования не поленились вспомнить все ценные указания комиссии насчет многочисленных переделок, то, что конструкторские работы оружейник вел, находясь на государственной службе… и вообще — нечего выпячивать именно свои заслуги! Остальные тоже немало потрудились. Вот взять, к примеру, штабс-капитана Юрлова — оный капитан произвел тщательнейшую экспертизу иностранных образцов аналогичного оружия, без которой было бы невозможно выработать технические характеристики будущей винтовки. Или глава комиссии, генерал-лейтенант Чагин — вот уж чьи заслуги велики и неоспоримы! Тем не менее, никто из них не требует, чтобы винтовку назвали его именем. И вообще, скромнее надо быть, скромнее! Короче, пощечина для русского оружейника вышла знатной и очень звонкой — такой, что он до сих пор приходил в себя.