Мне отмщение (Медведевич) - страница 217

   Хороший ашшари и непривычный звякающий голос так странно не сочетались между собой, что Маруф заморгал - так щуришься и отводишь взгляд, чтоб не смотреть на красное пятно в больном глазу калеки.

   Отодвинув ханетту, в ворота, вихляясь и жуя на ходу, засунулся сумеречник. Все-таки они везли сумеречника.

   Каким-то тайным чувством Маруф вдруг понял, что ханетта и тюрок резко смылись.

   Сумеречник развязно привалился плечом к воротной створке - словно боялся упасть без опоры. Худющее тело торчало даже сквозь просторную рубашку - еще чуть-чуть, и ветром сдует. Возможно, от полета сумеречника удерживал лишь длинный меч в битых ножнах - оружие самийа нагло держал за ремни перевязи, едва не волоча по земле. Морщась и щурясь, он любопытно шевелил ушами и грыз хрящик второй куриной ноги.

   - Так что там про воду? Что там мы кому должны? - сдвинув, словно леденец, кость в угол рта, снова поинтересовался сумеречник.

   - Пошел отсюда, тварь ушастая, - брезгливо отозвался с высоты верблюда бедуин. - Не такой уж ты ценный подарок, чтоб на ашшарита рот разевать. Пшел прочь и позови хозяев.

   Худая лапка подвинула Маруфа в сторону. Тот отъехал, как занавеска, и на манер занавески, чуть колыхась на ветру, затих.

   На притоптанную туфлями землю брякнулась еще одна кость.

   - Прыгай, - звякнул сумеречный голос.

   Косточка белела на рыхлом песке.

   - Че-вооо?!

   - Прыгай за костью. Она очень дорогая.

   - Че-во?! Да я...

   - Прыгай за костью. Она стоит воды для целого квартала - и никчемных жизней твоих спутников. А если ты полаешь над ней собакой, я не убью и тебя.

   - Ах ты кафирская...

   Про кафирскую морду Маруф не дослушал, ибо тем же чувством трепаной занавески уловил смертоносное колыхание воздуха. И рыбкой нырнул под ограду.


   ...Конь с волочащимся в стремени, еще орущим телом грузно прогрохотал мимо. Марваз быстро прихлопнул ладонью к стене обоих сумеречников - слух его не подвел, через мгновение в переулок, колыхая меховым горбом, ворвался верблюд.

   Каид, оба сумеречника и носильщики-ханьцы распластались вдоль саманной стены. Ханьцы тоненько поскуливали, но не выпускали из рук концы поручней, к которым крепились ремни носилок - хотя деревянный ящик с зеркалом крепко стоял на земле. Хорошо, что предусмотрительные косоглазые напихали в него сушеной травы и прочей бумаги. А он, Марваз, еще думал: чего этой железяке сделается... а вот же ж, чуть конем не прокатило вниз по улице!

   Если слух не обманывал каида - хотя с чего бы? - месиво, из которого вылетали кони под пустым седлом, орущие перекошенные люди и пуганые верблюды, крутилось аккурат перед воротами их дома. Вопли неслись с площаденки перед Старым кладбищем.