Оба несчастных протянули к нему руки и заплакали от избытка счастья.
- Что касается нерегиля, то, клянусь именем Справедливый, его деяния не останутся безнаказанными! Не пройдет и месяца, как убийца верующих предстанет передо мной в оковах и даст ответ за свои преступления!
Собрание разразилось восторженными кликами.
Аль-Мамун медленно кивнул.
- Подойди ко мне, о Абу-ль-Фазл, - подозвал он главного вазира.
Тот опустился на свою официальную подушку, взблеском перстней подзывая катиба с бумагой и чернильницей.
- Напиши от моего имени фирман, о Абу-ль-Фазл, - негромко сказал халиф умному, как старая гюрза, бородатому Амириду. - Напиши в нем так, как положено - для нерегиля...
Маленькие, обрамленные морщинами глазки вазира понимающе прищурились. Голосящих от радости и призывающих благословения Всевышнего оборванцев уже выводили под руки. Все смотрели на них, а не на халифа, отдававшего самое главное на сегодняшний - и не только на сегодняшний - день распоряжение.
Собрав брови у переносицы, аль-Мамун продиктовал:
- Я приказываю отряду лучших воинов гвардии отыскать нерегиля, взять в оковы и доставить в столицу. Для нерегиля пиши: "Приказываю сдаться подателю сего письма и не чинить сопротивления".
И подумал: справедливость - одна для всех. Если Тарик и вправду убил людей ради мертвой языческой веры, справедливость требует, чтобы нерегиль был казнен. Так велит шарийа, сказал себе аль-Мамун. И медленно кивнул, признавая неоспоримую правоту своего вывода.
окрестности Нахля, незадолго до этого
Уже почти стемнело, в расселинах скал легла чернильная тьма - и тут женщина увидела то, что искала.
Растрепанный веер пальмового листа, покачивающийся за ближайшей каменной грядой. Ветер ударил сильнее, и над увалом взметнулись еще пальмовые листья - много листьев. Словно там стояла не одна пальма.
Впрочем, женщина знала, сколько там было пальм. Три.
Закатное небо затянуло красноватой перистой дымкой. Черные листья-пальцы снова призывно взмахнули из-за неровного скального гребня.
Женщина сглотнула. И, зябко обхватив себя за плечи, пошла вперед.
Туда, где ее ждала Хозяйка Трех Пальм, Великая Узза.
Перед тем, как свернуть за скалу, она приказала черному рабу:
- Жди здесь, Залим.
Тот равнодушно кивнул и сел на корточки. Массивные челюсти размеренно двигались - зиндж жевал гашиш. В стеклянных глазах не отражалось ни единой мысли.
В стремительно густеющих сумерках женщина несколько раз споткнулась, и потому к одиноко торчащим среди камней пальмам подошла, глядя в землю - высматривала камни.