— Это письмо якобы должно было кому-то помочь. Я думал, в нем какая-нибудь религиозная галиматья, и сделал как она просила. Письмо было адресовано женщине по имени Марта О'Горман, адрес — Чикото, Калифорния.
— Конверт был надписан вашей матерью?
— Нет. Похоже было, что писал ребенок, подросток. Или взрослый, но не той рукой.
— Как это?
— Ну, когда левша пишет правой или наоборот. Еще у малограмотных бывает такой почерк.
«Конечно, — подумал Куинн. — Брату Венец наверняка стоило большого труда написать письмо. Почему он это сделал? Боялся смерти? Но он здоров. И если им двигал не страх смерти, то что? Или кто?»
Куинн вспомнил свой второй приезд в Башню, когда Сестра Благодать находилась в Уединении. Он просил ее помочь Марте О'Горман. «У него славная жена… Жаль, что она до сих пор ничего не знает… Помогите ей, Сестра, вы благородная женщина». Ему казалось, что она его не слышит, но, как видно, он ошибся. Сестра Благодать потребовала, чтобы Брат Венец написал Марте и признался в убийстве О'Гормана. Она была сильной женщиной, и Брат Венец ее послушался.
Наверное, так оно и было, однако Куинн не мог себе этого реально представить. Сестру Благодать в такой роли он видел, а Брата Венец — нет. Брат Венец относился к Сестре Благодать с откровенной неприязнью, он не зависел от нее, как другие. Он был упрям и самодоволен. Не мог такой человек признаться в преступлении одной женщине по настоянию другой. «Нет, — думал Куинн, — я выбрал не то действующее лицо. Сестра Благодать могла потребовать признания от Брата Венец, но Брат Венец ей бы не уступил. Из них двоих сильнее был он».
Фезерстоун между тем вернулся к своей излюбленной теме: его мать обманул, как ребенка, опасный маньяк, теперь его надо арестовать, членов общины сдать в сумасшедший дом, а Башню сжечь дотла.
— Я понимаю ваши чувства, мистер Фезерстоун, — прервал его Куинн.
— Да бросьте! Она не была вашей матерью. Вы не представляете, что значит наблюдать, как близкий человек у тебя на глазах заражается безумием и бросает семью ради существования, недостойного собаки!
— Жаль, что у вас не было возможности увидеть ее. Она была гораздо счастливее, чем вы полагаете, и если жертвовала чем-то, то не напрасно. Она говорила, что нашла свое место в мире и никогда его не покинет.
— Это он через нее говорил!
— Тем не менее я слышал это от нее, и она говорила без всякой экзальтации.
— Ненормальная! Бедная, ненормальная старуха.
— Нет, мистер Фезерстоун, вы ошибаетесь.
— А вы защищаете этого подлеца!
— Тогда уж вашу мать, мистер Фезерстоун.