— Есть, но туда никто не забирался, люди шерифа это точно выяснили.
— Значит, у нас остается неизвестный бродяга, мокрый до нитки и, скорее всего, с пятнами крови на одежде.
— Дождь мог их смыть.
— Смыть кровь не так-то просто, — заметил Куинн. — Представьте себя на месте убийцы. Что бы вы сделали?
— Пошел бы в город и купил другую одежду.
— Вечером? Магазины уже были закрыты.
— Тогда отправился бы в какой-нибудь мотель.
— В таком виде? Служащий мотеля наверняка вызвал бы полицию.
— Черт! Но что-нибудь он должен был сделать! Может, остановил кого-то еще и уехал. Я знаю только, что он исчез.
— Или она. Или они.
— Хорошо. Он, она, оно, они исчезли.
— Если вообще существовали.
Ронда перегнулся через стол.
— К чему вы клоните?
— Его попутчиком не обязательно был какой-то бродяга. Что, если О'Горман подвозил близкого друга? Или родственника?
— Я же вам сказал, что шериф не нашел ни единого человека, который был бы настроен против О'Гормана.
— Тот, о ком я думаю, и не должен был этого показывать, если он только что убил О'Гормана. Или она.
— Вы все время повторяете «она». Почему?
— Жены, как известно, — сказал Куинн, — часто бывают недовольны своими мужьями.
— Марта к таким не относится. Кроме того, она в тот вечер была дома, с детьми.
— Которые спали.
— Конечно, спали! — раздраженно отозвался Ронда. — Что они должны были, по-вашему, делать в пол-одиннадцатого? Пить пиво и резаться в карты? Ричарду было всего семь лет, Салли — пять.
— А сколько было О'Горману?
— Примерно как вам, лет сорок.
Куинн не стал его поправлять. Он чувствовал себя сорокалетним, и было неудивительно, что он на столько и выглядит.
— Вы не могли бы его описать?
— Голубоглазый, бледный, с вьющимися темными волосами. Среднего роста, приблизительно сто семьдесят сантиметров. Ничего особенного, обыкновенный симпатичный мужчина.
— У вас есть его фотография?
— Да, несколько увеличенных снимков, мне их дала Марта, когда еще надеялась, что он жив, но потерял память. Она долго надеялась, но уж когда перестала — то перестала. Она твердо убеждена, что О'Горман сорвался с моста случайно и что его тело унесла река.
— А лоскут от рубашки с пятнами крови?
— Считает, что он поранился, когда машина врезалась в ограду. Ветровое стекло и два боковых были разбиты, так что это возможно. Одно тут странно: О'Горман был очень осторожным водителем.
— Могло это быть самоубийство?
— Теоретически — да, — сказал Ронда, — но представить себе, почему он это сделал, — трудновато. Во-первых, он был здоров, не испытывал денежных затруднений, и у него не было душевных травм. Во-вторых, он, как и Марта, был католиком — я имею в виду, настоящим католиком, который никогда не пойдет против своей религии. В-третьих, он любил жену и обожал детей.