— А вам не кажется, Ронда, что многое из того, что вы перечислили, нельзя назвать фактами? Подумайте!
Ронда довольно хмыкнул.
— Нет уж, вы сами подумайте! Я этим пять с лишним лет занимался, мне трудно решать непредвзято. Давайте лучше вы, на свежую голову.
— Хорошо. Будем считать, что факт — это то, что можно доказать. Факт первый: он был здоров. Факт второй: он был набожным католиком, для которого самоубийство — смертный грех. Все остальное из того, что вы назвали, не факты, а умозаключения. У него могли быть и денежные затруднения, и душевные травмы, просто он о них не говорил. И он мог относиться к жене и детям прохладнее, чем казалось.
— Тогда он здорово притворялся! И если хотите знать мое мнение, О'Горман притворяться по-настоящему не смог бы. При Марте я этого никогда не скажу, но человек он был недалекий, если не сказать глупый.
— Чем он зарабатывал на жизнь?
— Был мелким клерком в нефтяной компании. Не сомневаюсь, что Марта ему помогала, хотя она бы скорее умерла, чем призналась в этом. Марта человек верный и свои ошибки исправляет сама.
— А О'Горман был ошибкой?
— Мне кажется, любая незаурядная женщина ошиблась бы, выйдя за него замуж. О'Горман был существом без стержня. Он и Марта напоминали больше сына и мать, чем мужа и жену, хотя Марта была на несколько лет моложе. Все дело в том, что в Чикото такой умной женщине, как Марта, выбирать было особенно не из кого, а О'Горман, как я уже сказал, был хорош собой, с темными кудрями и мечтательным взором. Большие голубые глаза хорошо скрывают пустые мозги, а Марте ничто человеческое не было чуждо. К счастью, дети пошли в нее — сообразительные, чертенята.
— Похоже, что миссис О'Горман не очень-то жалует полицию.
— Да, и это естественно. Марте пришлось очень нелегко. В нашем городе народ довольно бесцеремонный, и полицейские — не исключение. Шериф, например, все время давал ей понять, что если бы она удержала его в такой ненастный вечер дома, то ничего бы не случилось.
— А кстати, куда он направлялся?
— По словам Марты, ему показалось, что днем он сделал ошибку, оформляя документ, и он решил съездить на работу, проверить.
— Кто-нибудь смотрел потом эти документы?
— Конечно! О'Горман был прав, он ошибся в сложении, допустил простую арифметическую ошибку.
— Что, по-вашему, из этого следует?
— Что следует? — повторил Ронда, морща лоб. — Только то, что О'Горман был глуп, но старателен, как я вам и говорил.
— Из этого может следовать и другое.
— Например?
— То, что О'Горман сделал ошибку намеренно.
— Зачем ему это было нужно?
— Чтобы иметь повод вернуться вечером в офис. Он часто работал по вечерам?