Казалось, можно почти не сомневаться, что этот человек уверен в благословении случая.
Бренди было теплым и душистым, и Люк слегка покрутил бокал, прежде чем поднести к губам и залпом осушить. Его сильно поразило, что рука совершенно не дрогнула. Крупье сказал:
— Джентльмены, прошу вас выложить карты на стол. — Последовала внушительная пауза. — Ставка — двадцать тысяч фунтов.
Быстрым движением запястья Люк бросил взятку на стол. Кейн двигался медленнее, он осторожно положил карту так, чтобы собравшаяся толпа могла видеть.
Еще мгновение никто не шевелился.
— Вот так повезло!
Это восклицание раздалось за плечами Люка, нарушив густую тишину. Тогда на лице крупье показалось то, что должно было означать улыбку, но было лишь гротескной пародией на нее. Он проговорил серьезно:
— Выигрыш за виконтом.
Не обращая внимания на гром поздравлений, Люк поднялся из-за стола и слегка поклонился Кейну, лицо у которого стало каменным. Он откинулся на спинку своего кресла и наклонил голову.
— Деньги вам доставят завтра, если это вас устроит.
— Разумеется.
Люк направился с явно беззаботным видом туда, где на столе, покрытом красным бархатом, выстроились в ряд бутылки, часть которых охлаждалась в ведерках со льдом.
Он оставался крепко зажат внутри — и из-за напряженной игры, и из-за ее результатов.
Коль скоро наличие старательно культивируемой репутации одного из самых беспутных людей в Лондоне означает, что количество подобных вызовов будет возрастать, ему придется выложить еще больше наличных в том случае, если в следующий раз игра пойдет по-другому. Взяв графин, он плеснул вина в бокал и поднес его к губам.
— Милорд!
Он обернулся и увидел одного из ливрейных лакеев; лицо этого молодого человека, покрытое оспинами, было старательно напудрено, на руке он с непревзойденным совершенством удерживал в равновесии поднос.
— Да? — отозвался Люк.
— У меня для вас записка, ее принесли сюда минуту назад. Сообщение срочное — по крайней мере, так мне сказали.
Люк взял конверт и бросил взгляд на печать.
— Благодарю вас.
Через пару минут он вышел на улицу, где с черного неба сыпалась мелкая морось. Его кучер, сидевший сгорбившись под надвинутой шляпой и плащом, молча кивнул, когда ему сообщили адрес. Усевшись в карету, Люк отряхнул мокрые волосы и снова прочел записку. Быстро пробежав глазами по нацарапанным строчкам, он ощутил дрожь, которой не ощущал в игорном зале, когда сидел перед Кейном, поставив на кон небольшое состояние.
Должно быть, дело действительно срочное, потому что человек, принесший записку, даже не стал с ним разговаривать.