Николетина взрывается:
— Баба, говоришь? А это тебе баба скосила из пулемета грузовик с чернорубашечниками? Или это тебе баба по пояс в снегу без единого выстрела разоружила целое отделение итальянцев? И это бабе, выходит, итальянская ракета штаны на заду прожгла?!
— Да ладно, ладно, чего ты, — принимается успокаивать Николетину испуганный его гневом Йовица. — Я тебе говорю только об этом…
— И я тебе говорю об этом! — поворачивается к нему спиной Николетина и, задрав до пояса обшарпанную шинель, показывает свои штаны. На широком заду наложена заплата другого цвета, на которой красными печатными буквами значится: «Tiger, trade mark…» [15]
— Вот, видал?
— Что мне смотреть, будто я знаю итальянские буквы? Может, это ты какой фашистский лозунг нашил.
— Лозунг не лозунг, а другой заплаты у меня под рукой не было! — уже спокойнее басит Николетина. — Это я для того, чтобы ты по писаному убедился, что задница моя побывала у оккупантов в переделке.
Их ожесточенная перепалка встревожила маленького итальянца, шедшего впереди и чувствовавшего, что оба они что-то уж очень часто на него поглядывают. Николетина это заметил и потрепал его по плечу.
— Не волнуйся, братишка. Не такой человек Ниджо, чтобы измываться над убогим.
Маленький итальянец залопотал что-то на своем языке. Николетина только помотал головою.
— Каля-маля — совсем-то я тебя, дружище, не понимаю. Имя, имя ты мне скажи, а там разберемся.
Пленный развел руками и пожал плечами в знак непонимания.
— Фу ты, черт! — рявкнул партизан. — Слушай, я — Никола Бурсач, Никола, понял? А он вот — Йовица, Йовица. Ну а ты?
Николетина указывал пальцем на себя, на Йовицу, на итальянца, повторяя имена и вопрос:
— Никола, Йовица… А тебя как?
— А-а-а! — широко улыбнулся итальянец и стукнул себя в грудь. — Николо, Николо!
— Как, и ты тоже Никола? — радостно заорал Николетина. — Мой тезка? Что же ты мне сразу не сказал? Слышишь, Йовица, я тезку нашел.
— Оно и видно, — усмехнулся Йовица.
— Да-да, тезка, самый настоящий, а ты как думал? — довольно гоготал отделенный. — А ты тут заладил: оккупант да оккупант, фашист! Какой из него оккупант?
— Смотри, как бы ты не обмишулился, — угрюмо предостерег Йовица.
— Нашел чего бояться. Неужто мой тезка будет ракетой штаны поджигать? Шалишь, брат!
После полудня Николетина закончил распределение пленных. Остался у него только тот непарный солдат, Николо. Он никому не приглянулся, а отделенный не спешил сбыть его с рук.
— Куда мы теперь денемся с этим твоим тезкой? — спросил в конце концов Йовица и оглядел пленного кисло и неприязненно: дело в том, что злосчастный иностранец казался ему весьма похожим на него самого.