Увидев все это, герцог помрачнел и нахмурил брови. Прозвучал короткий приказ, и, пока он совещался с предводителями, его воины построились в боевом порядке. Герцог внимательно изучал город, в задумчивости покусывая плеть, что было его любимой привычкой, когда он решал трудную задачу. Люди на воротной башне, чьи насмешки остались без внимания, придумывали тем временем шуточку покруче, чтобы задеть бешеную гордость Нормандского Волка. Небольшое замешательство, беготня взад-вперед — и вдруг по войску нормандцев пронесся вопль ярости и воины схватились за мечи.
Рауль услышал, как рядом, захлебываясь от возбуждения, кричит его брат Жильбер:
— О Боже! Смотри вон туда! Грязные псы!
Юноша оглянулся и увидел, что защитники башни на мосту вывешивают на зубчатых стенах кожи и меха, колошматя их длинными палками и мечами. Он вспыхнул от внезапного гнева, когда ему открылось значение происходящего:
— Крест Христов, что за мерзкая наглость!
— Привет кожевнику! Привет благородному кожевнику из Фале! — орали на башне. — Эй, ты, там, нормандский ублюдок! Как идет торговля мехами?
Вильгельм резко дернул головой. Он объехал Неля де Сен-Совера, который, если бы только мог, закрыл бы все это от его взора, и теперь имел возможность видеть все происходящее на мосту. Герцог в ярости так сжал рукоять меча, что суставы его пальцев побелели, а губы исказились гневом. Он недвижимо стоял так какое-то время вместе со своим жеребцом, словно изваяние из льда, под поверхностью которого бушует пламя.
По рядам нормандцев пронесся ропот. Наконец герцог заговорил, его железные слова, разрывая тишину, заставляли все вокруг трепетать.
— Клянусь именем Господа, я поступлю с этими трусливыми негодяями, как с деревьями, чьи сухие ветви должны быть отрублены острым ножом! На приступ!
Ярость герцога воодушевила его людей. Пришла пора атаковать и брать воротную башню, сжечь ее дотла, а оскорбителей-защитников приволочь в стан нормандцев, чтобы осуществить возмездие. Робкие возражения некоторых герцог тут же решительно отмел. Он поклялся, что сотрет город с лица земли или никогда больше не поведет баронов в бой.
Большинство воинов было согласно с герцогом, только некоторые преклонного возраста, боясь поражения, что-то бормотали о стратегии. Не слушая сомневающихся, Вильгельм вытащил меч, ярко блеснувший на солнце, и прогремел:
— Кто пойдет за мной?
Многоголосый рев был ему ответом, и герцог, скрежеща зубами, растянул рот в улыбке.
Об этой отчаянной схватке на мосту Рауль сохранил смутные воспоминания. Камни, летящие в нападающих, вылазка из башни, тяжелый рукопашный бой лицом к лицу, когда щит прижимается к щиту, а люди с отчаянными криками падают в реку… Из башни летели дротики и камни. Камень ударил Рауля по шлему, и он, полуоглушенный, упал, но продолжал крепко сжимать в руке окровавленный меч. Кто-то перепрыгивал через лежащего, который с трудом, отталкивая своих же товарищей, поднялся наконец на ноги, побитый и поцарапанный, но живой.