Скрытые полумраком, несколько сотен лиц внимали обстоятельному докладу молодого ученого, который с помощью графических таблиц распутывал клубок десятков геометрических фигур.
— Таким образом, профессор Хо Ван Ксан сумел сформулировать свою теорию множественности миров. Эта смелая теория ставит под вопрос некоторые концепции, связанные с идеей о Вселенной законченной и измеримой. Она позволяет заново приблизиться к теории Большого Взрыва,[31] выдвигая гипотезу о более или менее организованном хаосе. Если б эти воззрения подтвердились, нам пришлось бы рассматривать исходную основу в ином аспекте, который уже не будет ограничен только строгим дарвиновским детерминизмом. Эту загадку профессор Хо Ван Ксан не успел разгадать, и продолжить его дело надлежит молодому поколению ученых.
Выступление было принято аплодисментами. Зажгли свет. Словно потеряв чувство ориентации, присутствующие крутили головами направо и налево, пытаясь понять, в каком мире они находятся. После путешествия на края Вселенной, или, скорее, в иные миры, возвращение на Землю было благодатным.
Переполненный амфитеатр Вернике, в котором было двести пятьдесят кресел, собрал весь научный цвет «Мюзеума», некоторые из пришедших отдать последний долг профессору Хо Ван Кеану даже стояли. Среди присутствующих был и Питер Осмонд, еще более небрежно одетый, чем обычно, всем своим видом демонстрировавший скептицизм. Он не был сторонником рискованных обобщений, и теории Хо Ван Ксана, несмотря на их оригинальность, не вызывали у него энтузиазма. Сам он еще затруднялся определить контуры Вселенной и уточнить происхождение в ней одного метеорита, в то время как некоторые… Все это казалось ему… абракадаброй. При этой мысли он улыбнулся.
А через два ряда от него, напротив, один мужчина, открыто выражая свою враждебность, в раздражении стучал по подлокотнику. Осмонд узнал в нем Эрика Годовски, похожего на Че Гевару. Около входа в амфитеатр он заметил одного из полицейских, которые допрашивали его накануне вечером. Чуть дальше — отца Маньяни, он опоздал и сидел в последнем ряду. Питер Осмонд был доволен, что не оказался рядом с ним: несмотря на уважение, которое он испытывал к научным познаниям священника, он не стремился всенародно афишировать свою близость с ним. Тем более что приход его самого сейчас не остался незамеченным. Одни приветствовали его, другие круглыми от удивления глазами поглядывали на него издали. Такое демонстративное восхищение всегда очень смущало американца. К счастью, Лоранс Эмбер, помахав рукой, пригласила его сесть рядом с ней…