Когда Леопольдина вернулась в зал Теодора Моно, Питер Осмонд был там один, он стоял у окна, опершись на подоконник, и смотрел в пространство. Ее охватило чувство сострадания к американскому ученому, и она, тихонько подойдя, положила руку ему на плечо.
— Ну как?
Осмонд продолжал созерцать пустоту.
— Это самый тяжелый удар в моей жизни, — сказал он, не обернувшись, безучастным голосом. — Двадцать пять лет поисков, наконец-то веское доказательство, и вдруг — ничего.
Они долго молчали. Леопольдина пыталась найти слова утешения, хотя и знала, что они бесполезны.
— Но может быть, его найдут, может, это просто какая-то ошибка…
Питер Осмонд покачал головой:
— Вы очень любезны, Леопольдина, но надежды нет. Эти люди ничего не делают случайно. Никто никогда не узнает об этом метеорите. Это конец.
Леопольдина была потрясена смятением этого мужчины, явно такого стойкого, такого сильного.
— Как бы там ни было, — сказал Осмонд, мягко улыбнувшись ей, — я благодарен вам за помощь, Леопольдина. Мне было очень приятно работать с вами.
И он снова погрузился в свое молчаливое созерцание. А Леопольдина почувствовала, какая страшная пустота вдруг заполнила ее.
По дороге в Центральную библиотеку Леопольдина встретила Алекса, очень возбужденного, с газетой в руке.
— Ты это видела? Там обо мне пишут! — проговорил он, протягивая ей номер «Паризьен».
На шестой странице газеты — фотография загона для хищников, сопровожденная мелодраматической подписью: «Несчастный случай со смертельным исходом в Музее естественной истории: служитель растерзан леопардом». Леопольдина быстро пробежала глазами статью. Журналист утверждал, что служитель Алан Трейсо, молодой человек, ничем не примечательный, по единодушному отзыву товарищей по работе, давал корм хищникам, когда одно из этих жестоких животных набросилось на него и оторвало ему руку. Несмотря на помощь другого мужественного служителя, который отважно попытался усмирить зверя, несчастный умер от ран. Чтобы определить причину трагедии, началось следствие. Автор статьи намекал, что это не первая смерть в «Мюзеуме» с начала недели, но в подробности не вдавался.
Леопольдина явно была поражена домыслам и журналиста, но Алекса такая точка зрения не смущала.
— Мужественный служитель! Это я! — Потом он с подозрительным видом посмотрел по сторонам и лихорадочно прошептал: — А ты знаешь, что еще говорят? Что Аниту Эльбер убил Эрик Годовски! И еще о мести за метеорит, тот, который украли. Понимаешь?
Леопольдина с изумлением отметила, что колесо пересудов завертелось на полный ход. Она с сомнением посмотрела на Алекса: