— И ты веришь, что это правда?
— Во всяком случае, полицейский хочет допросить Годовски после конференции сегодня утром.
— И что дальше?
— Что дальше…
О дальнейшем Алекс знал не больше, чем множество тех, кто черпал самую нелепую информацию с рвением, которое равно только их полному неведению о реальном положении дел. Потому что то, что произошло между Эриком Годовски и лейтенантом Коммерсоном, в действительности могли бы рассказать только они сами.
Питер Осмонд, отец Маньяни и Мишель Делма взвешивали все «за» и «против». Бактериальные культуры были непригодны, но проба метеорита, которая послужила для опыта в лаборатории профессора Бюкле, оставалась в их распоряжении, равно как и данные измерений, сделанные там.
Американец, смирившись, пожал плечами:
— Во всяком случае, без метеорита я ничего не смогу опубликовать. Меня тоже обвинят в мошенничестве. Представляете себе это? Питер Осмонд — жулик! Какая удача для Паркера и его клики! Мне не остается ничего другого, кроме как вернуться в Соединенные Штаты…
Мишель Делма молчал. Он знал, что его друг прав. Без убедительных вещественных доказательств все рухнуло.
Американец снова упрекнул себя в неосмотрительности. Черт возьми, эти помехи на экране радиографа… Как он не догадался? Ведь электромагнитные помехи свидетельствовали о наличии микро! Он тогда так был поглощен важностью своей научной миссии, что забыл об элементарной осторожности.
Осмонд вдруг нахмурился:
— Почему Паркер сегодня утром оказался здесь?
Директор явно был в замешательстве.
— Да вот… он владеет коллекцией довольно необычных алмазов… Но, заверяю тебя, я персонально этой выставкой не занимался. Контакт с различными участниками поддерживал главный хранитель коллекций Иоганн Кирхер.
— Паркер связан с некоторыми организациями фундаменталистов. Ты это знал?
Мишель Делма был явно очень смущен.
— Я узнал об этом недавно. Вначале он был для меня просто коллекционер, как другие. И потом, я вынужден заниматься столькими делами… У меня нет времени все уточнять…
Питер Осмонд положил руку ему на плечо, чтобы показать, что не судит его строго. А вот отец Маньяни казался настроенным более скептически и настойчиво, вопрошающе смотрел на директора «Мюзеума». Но тот отвел взгляд.
«Пеи обнаружил гладкий черепной свод в известковом слое пещеры. Он определил, что весь череп был больше, чем череп обезьяны и всех прочих приматов».
Сидя в читальном зале Центральной библиотеки, Леопольдина расшифровывала полустертую запись в блокноте, извлеченном из запыленной папки. Эти документы интересовали ее все больше и больше. Согласно Всеобщей энциклопедии «Желтый автопробег», экспедиция, организованная фирмой «Ситроен» в 1932 году, привлекла два десятка французов к путешествию через всю Азию. Среди них было несколько ученых, в том числе и отец Пьер Тейяр де Шарден как представитель «Мюзеума». Философские воззрения его, примиряющие теорию эволюции и христианскую веру, вызвали враждебное отношение Церкви. Рим увидел в нем распространителя еретических доктрин, безответственного человека, который грозит отвратить верующих от догм. Его работы в геологии и палеонтологии действительно были направлены на то, чтобы доказать, что процесс эволюции шел по пути «логики все возрастающего усложнения, приводящего к преобразованию материи посредством разума в точке Омега, к демонстрации независимости мира от Христа». Столкнувшись с этой пригодной к восприятию концепцией, способной вызвать смятение в умах верующих, иерархи, памятуя о давней миссионерской деятельности де Шардена, отправили его в Китай. Он и прожил там последние двадцать пять лет своей жизни и лишь перед смертью вернулся в Европу, а умер в Нью-Йорке в 1955 году. Итак, он участвовал в «Желтом автопробеге». Согласно слухам, там он сделал удивительные открытия. Открытия, исчезнувшие без следа. Неужели они до сих пор кого-то смущают?