Впрочем, если кто-то сочтет книгу Алексея Варламова “реабилитацией” “красного графа”, то ошибется. Не случайно в журнальном варианте (“Москва”, 2005, № 7 — 9) она появилась под довольно жестким названием — “Красный шут”. Варламов вполне осознанно держит дистанцию между собой и героем повествования. Иначе о “третьем Толстом” писать и невозможно. Он и при жизни, и посмертно удостаивался либо огульной похвалы, либо огульного измывательства (особенно как раз по части его незаконного происхождения). Варламов же старается держать “нейтралитет”, что делает позицию автора, может быть, менее отчетливой, но книгу — более полезной для читателя, желающего самостоятельно разобраться в хитросплетениях судьбы красного ли “графа”, красного ли “шута”, но прежде всего — крупного русского писателя.
Павел БАСИНСКИЙ.
Век с Шостаковичем: его жизнь и творчество — миф или история?
Кшиштоф Мейер. Шостакович. Жизнь. Творчество. Время. [Перевод с польского
Е. Гуляевой]. М., “Молодая гвардия”, 2006, 439 стр., с ил. (“Жизнь замечательных людей”).
Соломон Волков. Шостакович и Сталин: художник и царь. М., “Эксмо”, 2006, 656 стр., с ил.
Оксана Дворниченко. Дмитрий Шостакович. Путешествие. М., “Текст”, 2006, 575 стр.
Прогресс европейского культурного развития, весьма сомнительный в области искусства, несомненно, проявился в восстановлении исторической справедливости по отношению к великим композиторам: если гениев Ренессанса и барокко (Г. Де Машо, К. Монтеверди, Г. Перселла и многих других) вспомнили лишь в ХХ веке, то время Баха пришло через полвека после его ухода, для посмертного триумфа Моцарта или Шуберта хватило нескольких десятилетий, а, к примеру, о Бартоке как о “великом” впервые заговорили на его похоронах. Дмитрию Дмитриевичу Шостаковичу досталось бремя некоей культурной “сингулярности” — он был и признан и непризнан одновременно.
То, что этот музыкант пришел в наш мир, чтобы остаться, было понятно всегда: учителям, коллегам и друзьям, советской власти и советскому народу, зарубежным знатокам изящных искусств и, собственно, самому композитору (“Я знаю, что еще и при своей жизни, я встану на место. Таково мое абсолютно честное убеждение” — из письма к давней возлюбленной Г. Серебряковой от 22 марта 1962 года, цитируемого в книге О. Дворниченко). Отрицали Шостаковича также всегда и многие: учителя, коллеги и друзья, советская власть и советский народ, иностранные деятели культуры и сам композитор (“Разочаровался я в самом себе. Вернее, убедился в том, что я являюсь очень серым и посредственным композитором” — запись от 3 марта 1967 года, приведенная Дворниченко).