Именно наличие у погромщиков сознания/ощущения не только фактической ненаказуемости, но и оправданности своих действий отличает погромы от общественно осуждаемых криминальных проявлений, таких, как хулиганство и бандитизм, с одной стороны, и военных действий, предполагающих санкционированные законом и общественной моралью человекоубийства и разрушения — с другой. Эта проблема “социально разрешенного насилия” стоит как в отношении исторических событий, описанных в книге, так и в отношении многих процессов, происходящих в наши дни.
Такие действия невозможны, если власти всех уровней ориентированы на соблюдение закона и поддержание порядка. В книге многочисленны примеры, когда смена одной власти на другую, твердо настроенную против погромов, их немедленно прекращала. (В роли такой власти выступали и красные, и белые.) Но коль скоро речь идет о состоявшихся погромах, то все они без исключения имели место либо при попустительстве властей, либо при полном безвластии. Последнее — в обстоятельствах Гражданской войны, — как известно, случалось часто. Но то, что зовется безвластием, в момент налета имело иной характер. Зашедшая в село банда из нескольких человек и оказывалась фактически сама — временной властью и сама же организатором и исполнителем погрома.
Тогда этот случай типологически примыкает ко всем остальным случаям, когда власть, безусловно признаваемая как власть, теми или иными средствами санкционирует погром. Книга показывает, что без такой санкции механизм погрома, в отличие от механизма стачки, бунта и других массовых действий, связанных с нарушением обыденных норм и законов, не запускается.
Какая ирония истории веет с тех страниц книги, на которых видно, что и деникинская власть, и большевистская в России, и, почитай, все, кто себя провозглашал во главе Украины, выпускали воззвания, приказы и указы, которые в одних и тех же словах декларировали недопустимость насилия над людьми по национальному признаку, их равные права на жизнь и т. п.! А повод приводить эти документы в “Книге погромов” тот, что войска всех этих сторон либо сами чинили погромы, либо нарочито попустительствовали погромщикам2.
Такой двойственностью отмечены почти все описанные в книге случаи участия властей в соответствующих событиях. Например, действия тех военачальников, которые, введя войска в местечко, дают своим подчиненным право три дня безнаказанно делать с евреями все что пожелают, но после того снова карают за убийство, ограбление еврея так же, как за убийство или ограбление любого другого человека.