Ничего не вернешь. Жизнь проходит. Юность наступает на пятки. Надежда всякий раз оборачивается разочарованием; отчаянные попытки урвать напоследок хоть что-то сменяются чувством непроходимого одиночества и сознанием, что все — в прошлом, что счастье, поманив, навсегда ускользнуло из рук…
А Дон Жуан едет дальше: аэропорт, самолет, автомобиль, медитативная эфиопская музыка (специально записанная Уинстоном) из динамиков… На неподвижном лице Мюррея — комическая покорность судьбе…
Следующий номер в его донжуанском списке — Дора (Тильда Суинтон). Новая Англия. Аккуратные, стриженые лужайки. Двухэтажные чопорные особняки. Дора, открывшая дверь, одета в строгий костюм и белую блузку, плюс нитка жемчуга вокруг шеи — идеальная униформа дамы из высшего среднего класса. Обстановка в доме — как на рекламном проспекте: чисто, богато, стерильно… “Мы с мужем торгуем недвижимостью”, — понятно: собственный дом как бы выставочный экземпляр. Пряча мучительную неловкость, Дора, умостившись на краешке кресла, поддерживает беседу: “Не я подарил тебе эти бусы?” — “Не думаю”. — “А должен был”… На стеклянном столике перед ней стопка розовых визитных карточек, на стене — картина маслом: букет розовых роз.
Является муж — высокий, плечистый, шумный, с густой шевелюрой, стопроцентный американец, совершеннейший идиот. Радушные хозяева оставляют гостя обедать. На обед — вареная морковь и что-то еще столь же несъедобно-вегетарианское. Муж за столом говорит без умолку. Дора краснеет; видно, как румянец растекается под макияжем по нежной, усеянной веснушками коже. Дон поднимает брови и молча давится вареной морковкой. В какой-то момент решается осторожно спросить: есть ли у них дети? “Нет, детей нет. Дора никогда не хотела, ведь ей пришлось бы делить любовь между мной и детьми”. В довершение муж, хвастаясь своею женушкой, приволакивает фотографию, где запечатлена… увитая цветами, хиппующая, свободная, юная, прекрасная Тильда Суинтон. Муж в курсе, что фотографию сделал когда-то Дон. Господи, что с нею стало! Постаревшая, поблекшая, заторможенная — в ней не осталось и следа от прежнего, пленительно-раскованного создания. Какая душевная травма заставила ее похоронить себя заживо в гробу буржуазного благополучия? Вероятно, и эту драму Дон Жуан должен отнести на свой счет.
Самолет, авто, африканская музыка…
Под № 3 в списке — Кармен (Джессика Ланг). Густой и влажный осенний лес где-то на Среднем Западе. Машина Дона сворачивает возле указателя — “Д-р Кармен такая-то. Коммуникатор с животными”. Экологическое бунгало, стеклянные стены до потолка. В приемной за компьютером — строгая секретарша в очках: “Доктор Кармен сейчас занята. Вам придется подождать. Она разговаривает с игуаной”. Дон ждет, завороженно глядя, как секретарша почесывает длинное, восхитительное бедро, выглядывающее из-под не существующей практически мини-юбки.