— Ладно, ступай на все четыре стороны, — сказал Иван президенту. — И не показывайся больше на глаза мои! Выдать ему пособие на месяц… и штаны нормальные. Все!
Наручники сняли. Отпустили. На том и кончилось.
А бои все идут. Беспорядочные бои, бестолковые. Нет, так больше нельзя!
Иван встал, подошел к шторам, отдернул их. Величавые башни стояли молчаливыми стражами земли Русской. Стояли как и тысячу лет назад. С колокольни Ивана Великого звонили к обедне — золотой звон, чудный, проникающий в самую душу, бередящий, заставляющий плакать… плакать? Нет, не время плакать.
— Министра обороны и начальника штабов ко мне! — приказал Иван, не оборачиваясь.
Когда приглашенные вошли, он не предложил им сесть. Как стоял, от окна, бросил резко, в полуобороте:
— Мобильные группировки уничтожить! Упреждающим ударом! Не медля!
Вечно сомневающийся Сергей Голодов открыл было рот.
Но Иван прожег министра таким взглядом, что рот сам собою закрылся.
— Исполнять!
Уже в спины он выкрикнул:
— Стойте, это не все! Ровно в восемнадцать ноль-ноль всем силам, продолжающим сопротивление на Земле и планетах Федерации, передать коротко и один лишь раз следующее — передать дословно: час — свобода! два часа — каторга! три часа — смерть! Они поймут. Только так — решительно, жестко, бесповоротно. По-суворовски! Действуйте.
Иван повернулся к Светлане. Впервые она видела его таким. На окаменевшем и каком-то просветленном, одухотворенном небесными силами лице сияли два чистых, ясных серых глаза, и отражалось в них что-то нездешнее, неземное, могучее и праведное. Это было лицо пророка, подвижника, взвалившего на плечи тяжкий крестный груз и ступившего на свой путь, последний путь, осиянный Светом Свыше и усеянный терниями. Не лицо подвижника-мученика, готового покорно принять все истязания и оскорбления. Но лицо подвижника-воина, обнажившего меч и не ждущего пощады.
Да это был Воин!
Светлана не могла вымолвить ни слова. Она знала Ивана давным-давно, они прожили не один год, прежде чем она сгинула в Осевом, а потом будто заново народилась на свет. И всегда он был сильным, волевым, но вместе с тем добрым, даже слишком добрым, сомневающимся, уступающим всем и во всем, стесняющимся своей невероятной силы, ловкости, умения выживать везде и всюду… Да, он был другим, совсем другим. Он был просто человеком, землянином. Он входил в десятку лучших десантников-смертников, он в одиночку покорял планеты, миры, которые были не под силу звездным армиям и флотилиям, но он никогда не кичился этим, он всегда оставался в тени, полковник без полка, гроссмейстер «черного шлема», сверхчеловек… тихий, милый, любимый, скромный, молчаливый, понимающий.