– Да разве генералы по книжным развалам ходят? – изумился Гриня.
– А как же! – хохотнул студент. – Ходят! Книжки читать все любят. Вы вот сами прогуляйтесь хоть раз, только не по тем лавкам, которые вокруг Гостинки понаставлены, а на Щукин или Апраксин, благо они теперь объединены, сбегайте, или к ходебщикам с сорочками[20] обратитесь – они соврать не дадут. И наш брат студиозус, и литератор, и чиновники, и военные – от юнкеров до генералов – ищут старые книжки. Государь наш не больно букинистов жалует – опасается, что цензуру обойдут и запрещенными книжками торговать станут. Видать, ради проверки и появился – «Двенадцать спящих будочников» ему подай. Василий ему только что не в лицо расхохотался: да побойтесь, говорит, Бога, ваше императорское величество, да что ж мы, безголовые вовсе, продавать вам то, из-за чего цензор Аксаков с местом распростился? Или нам в острог хочется?
– А император что? – затаив дыхание, спросил Гриня.
– Да ничего, посмотрел сурово, а потом рассмеялся и спросил: а коли ты бы не узнал меня, продал бы запретное?
– А Василий что?
– Василий – не дурак, – загадочно усмехнулся студент. – Сказал: литографию вашей супруги или великой княжны Марьи Николаевны – продам, и тюрьмы не забоюсь. Тот хохотать… но портрет дочери купил и ушел, да еще и спасибо сказал.
У Грини зашумело в ушах.
– А что, – пробормотал он, – портреты эти… они запретные?
– Да вот ведь фокус, – горячо воскликнул студент, – портреты печатались, а на развалах их продавать запрещали. Там же книжки на рогожах лежат, снег на них падает, дождик капает, пыль наносит на венценосные лица… Кому-то из властей предержащих удалось усмотреть в сем непочтение к их величествам и их высочествам. Только в магазинах можно продавать портреты! А между тем многим охота портрет государя или государыни и красавиц наших, великих княжон, в доме иметь. В лавках же и магазинах цены кусаются, и пребольно! Поэтому и ходебщики, и торговцы на развалах портреты продают из-под полы. Вот и его величество такой же купил. Ох, сударь, что-то заболтал я вас! – вдруг спохватился студент. – Покупателя от вас отбил выгодного…
– Да не волнуйтесь, – махнул рукой Гриня. – Воротится Ильин ко мне, никуда не денется. Таких шелков да по такой цене, как у нас в лавке, во всем Гостином дворе не сыщешь, хоть все линии обойди.
Он как в воду глядел – двери распахнулись, показались две дородные фигуры – будочника и его жены. Выражение лиц они имели самое безразличное – словно выходили свежим воздухом подышать, а теперь вернулись довершить сделку. Студент суетливо схватил свой сверток, кинул деньги на прилавок и, тишком подмигнув Грине, выскользнул за дверь.