Вдруг Палашенька отстранилась, упали руки, обвивавшие его тело.
– Ладно, Гриня, – сказала она мертвым голосом. – Вижу, не мила я тебе, до того не мила, что ты себя пересилить не можешь. Горько мне до смерти, но неволить тебя я не хочу. Ты вот что… – голос ее упал до едва различимого шепотка. – Ты должен знать… За дверью стережет отец. Вот-вот войдет. Если увидит нас вместе, нам завтра же венчанными быть, сам понимаешь. И ему не важно, что ты меня и тронуть не тронул. А я не могу, не хочу тебя неволить. Это мне хуже смерти. Поэтому… беги, Гриня, свет мой ясный, любимый мой! Беги!
Она плакала тихо-тихо, почти неслышно, но так жалобно, что у Грини разрывалось сердце.
«Вот сокровище достанется кому-то», – подумал с печальным восхищением, однако в сердце не закралось ни капли сожаления из-за того, что это сокровище достанется не ему, что он отказывается от него по доброй воле.
«Смирись!» – шепнул разум. «Беги!» – крикнуло сердце.
Гриня напялил рубаху, схватил в охапку полушубок, валенки, стоявшие под лавкой, шагнул к окну…
Вдруг рванулся к постели, сунул было руку под сенник, да тотчас же отдернул ее.
Нет, не станет он брать с собой портрета царевны! Не нужна ему царевна, ему Маша нужна.
– Если не найдешь, чего ищешь, возвращайся! – жалобно прошептала Палашенька.
Гриня молча качнул головой – не вернусь, мол, а ей показалось – он кивнул.
И тот, кто таился за его левым плечом, лукаво усмехнулся. Он-то знал, что когда-нибудь… он-то знал, что никогда…
Он все знал!
Стукнула створка окна, заскрипел снег, скрипнули ворота, залаяли во дворе всполошенные псы, лай покатился по всей Гороховой…
– Держи его! – в отчаянии закричал, совершенно потеряв голову, Прохор Нилыч. – Лови!
Да где там! Поймай-ка ветер в поле!
* * *
Каждую зиму для детей императора во дворце ставили рождественскую елку. Все знали, что обычай этот привезла в Россию из Пруссии принцесса Шарлотта. Первая елка была устроена в Московском Кремле в 1817 году, а уж потом император Николай Павлович узаконил ежегодное проведение таких елок.
Накануне Рождества в сочельник после всенощной ставили у императрицы елку для всех детей, в том числе и многочисленных племянников императрицы, и вся свита приглашалась на такой праздник. При этом для каждого члена семьи наряжали свою елку, рядом с которой стоял стол для подарков. В парадных залах Зимнего дворца вырастало не меньше десятка маленьких елочек. Николай Павлович сам наведывался в магазины, выбирая рождественские подарки для своей семьи.
Кроме покоев императрицы, елки ставили в ближайших залах – в Концертном и в Ротонде. После всенощной перед закрытыми дверьми все дети боролись и толкались, кто первый попадет в залы. Императрица уходила вперед, чтобы осмотреть еще раз все столы, а у детей так и бились сердца радостью и любопытством ожидания. Вдруг раздавался звон… у самых мелодичных часов нарочно переводили стрелки, чтобы дать сигнал… двери распахнуты – и все с шумом и гамом вбегают в освещенный тысячью свечей зал.