Только теперь выяснилось, что на чердаках дворца нет ни одного брандмауэра!
Чтобы преградить огню доступ к личным комнатам царской семьи, солдаты начали носить кирпичи со двора по церковной лестнице и возводить глухие стены в Концертном зале и на чердаке над ним. Но пламя бежало одновременно по стенам, полам, потолкам, по чердаку, охватывая все новые участки. Скоро работа солдат стала бессмысленной; стены поднимались слишком медленно, а огонь уже подступал к Концертному залу. Оставалось только спасать то, что могли поднять люди.
* * *
Зарево пожара Гриня заметил, едва выскочил на Гороховую. Все небо было страшного желто-горячего цвета[21].
На миг он замер, а потом вспомнил, что за ним погоня, и припустил куда глаза глядят. Несмотря на то что стояла глухая ночь, улицы были полны народу. Все смотрели на зарево.
– Зимний дворец горит! – неслось со всех сторон. – На всех каланчах фонари подняли!
В каждой части города давно были учреждены свои пожарные команды. При каждой имелась пожарная каланча с открытой галереей. По этой галерее день и ночь ходил часовой и с высоты высматривал, не горит ли где-то. Завидев пожар, часовые поднимали условные сигналы: днем – шары, ночью – фонари. Чем сильней горело, тем больше шаров или фонарей было поднято в вышину.
Сейчас на всех городских каланчах взметнулись ввысь пять фонарей, что означало – беда пришла нешуточная. Да, впрочем, это было ясно и без всяких фонарей. Потом рассказывали, что зарево над Зимним видели крестьяне окрестных деревень и путники на дорогах за 50–70 верст от столицы.
«Зимний дворец?! – ужаснулся Гриня, услышав это. – Но ведь там Маша!»
Он повернул было с Гороховой вправо, но путь его пересекли несколько колымаг, запряженных тройками лошадей. В каждой повозке по обеим сторонам, свесив ноги, сидели с десяток человек в серых полукафтанах с голубыми погонами, в шароварах и сапогах. Поверх кафтана поясная портупея с чехлом для топора. На головах бронзовые каски с чешуей[22]. Рядом с каждым стояло ведро, ручная труба; лежали лопата, крюк и железный щит.
Чудилось, это войско двинулось на битву.
Рядом с кучером первой повозки восседал важный человек в золоченой каске с армейским гербом, в двубортном полукафтане темно-зеленого сукна с серебряным шитьем. Его талию опоясывала портупея, хромовые сапоги сверкали, а на боку топорщилась шпага.
Вид у него был – ну прямо тебе фельдмаршал накануне решающего сражения.
– Брандмейстер весьма лих, – сказал кто-то рядом. – Да и прочие спуску огню не дадут, решительный народ! Покатили, голубчики, спасители пожарные! Со всей амуницией покатили!