И вот красота Мари засияла новым блеском, обрамленная в купленные (отнюдь не взятые напрокат!) на деньги Столыпина бриллианты, и она с новым, только что обретенным достоинством замужней богатой дамы стала появляться в свете, уверенная, что теперь-то «они все» поймут… оценят… содрогнутся от горя, что потеряли ее и отдали «какому-то Столыпину»!
Не стоит уточнять, что мужа она не любила.
Современник писал о ней так: «Называя модных петербургских женщин тех лет, я забыл упомянуть о Марии Васильевне Столыпиной: по своей дружбе с великой княжной Марией Николаевной она играла видную роль в петербургском Большом свете и была олицетворением того, что в те времена называлось львицей… Ее красота была эффектна. Как все ее современницы, Мария Васильевна подражала Александре Кирилловне Воронцовой-Дашковой, но не имела ни чарующей грации, ни ее тонкого ума. Во всей ее особе проглядывало что-то резкое, до того резкое, что невольно, слушая ее, приходилось удивляться, как женщина, прожившая весь свой век в Большом свете и принадлежавшая к нему и по рождению, и по воспитанию, так бесцеремонно относилась ко всем обычаям и приемам этого Большого света».
Не то чтобы Мари Трубецкая, ныне Столыпина, не была тонка чувствами… но ее огромное самомнение мешало ей считаться с кем бы то ни было, кроме себя. Даже с отчаянно влюбленным в нее мужем. Она совершенно искренне считала, что законы и правила приличий не для нее. Имена ее любовников не называли – они не были теми людьми, общение с которыми, даже сугубо чувственное, может составить славу женщины. Однако все знали, что Мари спокойно, вполне открыто, откровенно и даже холодно наставляет рога Столыпину. Никто понять не мог, почему она с ним так жестока.
Для нее-то все было ясно: потому что он не Барятинский!
Впрочем, Столыпин до поры до времени был своей жизнью более или менее доволен. Но вот именно – до поры до времени…
А время шло, и многое менялось не только в жизни Мари, но и вокруг нее.
Великий князь Александр Николаевич вернулся из Европы помолвленным с прелестной принцессой, которую звали Максимилиана-Вильгельмина-Августа-София-Мария Гессен-Дармштадтская. Вскоре они обвенчались, и при дворе появилась великая княгиня Мария Александровна, жена будущего императора. Великой княжне Ольге Николаевне искали жениха среди европейских принцев. Согласно государственным интересам, в ее сердце больше не должно было быть места для князя Барятинского, как не было места для него в сердце ее старшей сестры Мэри.
Он безраздельно царил только в сердце Мари Столыпиной, но это его нисколько не волновало.