Но сейчас ей было гораздо больше. И перед ней стоял человек, который был к ней равнодушен… но она не была равнодушна к нему! Что-то подсказало Мари: этот вальс будет не простым. Он будет для нее судьбоносным!
Не тратя время на слова, не отрывая глаз от глаз Барятинского, она положила руку ему на плечо.
Что случилось с ним, почему его вдруг повлекло к Мари, которую прежде он считал только достойной презрения, Барятинский и сам не знал. Неведомо, какие там причины вели его, но привели они их с Мари в общую постель, и если он давно позабыл их первый поцелуй на балконе дома Трубецких на Гагаринской набережной, то не скоро смог забыть о той буре зрелой, вызывающей чувственности, которую обрушила на него эта опытная, сильная, страстная и безудержно влюбленная женщина.
Как и всякий мужчина, тем паче военный, он привык брать крепости штурмом и ценил – или думал, что ценит – только ту победу, которая давалась дорогой ценой. А в этой крепости ему были распахнуты настежь ворота, его осыпали лепестками роз, ему курили фимиам, пред ним склонялись смиренно, от одного его слова зависели жизнь и смерть, в его честь раздавались приветственные восклицания и гремели оркестры, каждое его желание исполнялось, словно воля Провидения.
Это было ново. Это не могло не очаровать, не могло не возбудить – это очаровывало и возбуждало Барятинского до тех пор, пока он не заметил, что приветственные оркестры гремят что-то слишком уж громко. На весь Петербург!
Такое ощущение, что все всё знали уже на другое утро после той ночи, когда Мари ему отдалась. Знали в подробностях, в деталях, во всех тонкостях.
Осознав это и полагая, что вся штука – в болтливости слуг, Барятинский начал всерьез ожидать вызова от Алексея Григорьевича Столыпина, честь которого он оскорбил… думал, оскорбил тайно, а оказывается – явно. На месте Столыпина Барятинский и сам вызвал бы обидчика на дуэль незамедлительно, а такую жену, как Мари, просто убил бы… однако Мари была вполне жива, никто другой не знал этого так хорошо, как Барятинский, а обманутый супруг… он не только не прислал вызова, но даже и уехал в деревню – якобы поправлять вконец расстроенное здоровье.
В довершение всего Мари сообщила любовнику, что она беременна.
Нет, не обманули ее предчувствия: Барятинский и впрямь совершил чудо. Не зря была убеждена Мари, что создана для него, для него одного! Она была счастлива и теперь строила планы, как разведется с мужем… конечно, государь, который к ней всегда благоволил, конечно, государыня, которая всегда была к ней милостива, конечно, великий князь Александр Николаевич, который, быть может (наверняка!), не забыл ее, конечно, они посодействуют… впереди брак с Барятинским…