— О чем, ваша милость? — хором воскликнули братья.
— О том, что королева наша желает породниться с французской династией.
— Ты слышал? — обратился к брату Миколай Рыжий.
— Нет, — отвечал канцлер. — Неужто вдовствующая королева не отказалась от давних своих намерений?
— Вы говорите о королеве Боне? — переспросил Зебжидовский. — Ведь наияснеишая государьшя признает только один титул.
— О ком же еще?! О ней, о ней, о вавельском драконе, — пробормотал Рыжий.
— Не перебивай, брат. Стало быть, новые шашни с французским двором. Вопреки воле и желаниям Габсбургов?
— Я думал — плохо дело, а выходит, хуже некуда! — причитал Миколай Рыжий.
— Ваше преосвященство! Христом-богом молим! Нельзя же допустить такое. Нарушить все замыслы Вены! — чуть ли не умолял Черный.
— Замыслы? Вот как? — удивился Зебжидовский. — А разве таковые имеются? Может, о них вы, князья мои любезные, хотели вести речь?
— Я полагал… рассчитывал, что вы, ваше преосвященство, захотите нам помочь, — признался канцлер. — Разумеется, у Габсбургов свои расчеты. Но, коль скоро королева проявила свою волю и всем письма разослала, хотелось бы венский двор успокоить, что действия вдовствующей королевы не опасны и не будут в расчет приниматься.
— Не опасны, — повторил епископ. — И вы полагаете, что, зная ее, они поверят в это?
— Если бы вы, ваше преосвященство, согласились разузнать… Стать при венском дворе посредником? Ну, скажем, поехать в Вену и сгладить давние обиды…
Зебжидовский нахмурил брови.
— Вы, должно быть, забыли, любезный князь, что уже один раз польский епископ и подканцлер ездил в Вену и привез оттуда австриячку, будущую королеву. Полагаю, этого довольно.
— Отчего же? — возразил Миколай Черный. — Если король пожелает вступить в новый брак, про запас имеется еще одна австриячка, сестра Елизаветы, Катерина.
— Кто?! — громко завопил епископ. — Вдова мантуанского герцога?
— Она рано овдовела. Ей всего девятнадцать лет, — объяснял Радзивилл.
— Я видел ее в Вене при дворе. Бр-р… Мала, толста. Весьма неказиста, — его преосвященство даже выпятил губу в знак пренебрежения.
— Но она — дочь короля Фердинанда. Я думаю, происхождение вполне заменит ей красоту…
— Неплохо придумано, — отвечал Зебжидовский. — Но только я в Вену не поеду. Не хочу. Да и королева Бона не даст согласия на этот брак.
— А вам, ваше преосвященство, так уж необходимо ее согласие? — спросили братья, переглянувшись.
— Наперед не угадаешь, что будет, — подумав немного, отвечал епископ. — Но пока что другой королевы, кроме Боны, я не вижу. Что из того, что она не королевская супруга, а вдова и мать короля? С Боной привыкли считаться при чужих дворах, а у нас дома — Кмита и все приверженцы реформ: Оссолинский, Сеницкий, Фрич… Словом, я в Вену не ездок. Да и вам, любезные князья, торопиться не советую. Впрочем, почему бы одному из вас и не наведаться туда ненароком? Не разведать, что и как?..