— В колыбели, присланной из Бари? — спросил король, не двигаясь с места.
— Да. Но я не думаю, чтобы матушка приехала на крестины. Она из рода Сфорца. Не столь великодушна, как вы.
Бона протянула руку, и король припал к ней губами.
— Ну что же, тогда обойдемся и без принцессы. Только выздоравливайте, как вы любите говорить, «presto».
Бона и в самом деле выздоравливала так быстро, что вскоре уже потребовала отчетов от Алифио и Паппакоды обо всех важных делах, что произошли за те несколько дней, пока она не выходила из своей опочивальни. Изменилось немногое: король вел беседы с Тарновским, а тот упрекал своего господина — для чего, мол, отворил ворота Кракова столь грозному врагу. Алифио объяснил ей, что магнат имел в виду италийских дворянок королевы. Перед такой ратью, как италийские девушки, говорил он, ни один самый доблестный рыцарь не устоит.
Услышав эту шутку гетмана, Бона нахмурила брови.
— Насмешки этого воителя меня не занимают. Я хотела бы знать, что думает он о будущих сраженьях? И выступит ли его величество против крестоносцев или останется здесь, с нами, в замке?
Но на этот вопрос она получила ответ позднее, когда после выборов императора вернулся влоцлавский епископ. Король хотел его видеть в тот же день и не мог отказать супруге, утверждавшей, что она в силах выслушать любые новости: добрые или дурные, и поэтому должна присутствовать при столь важной беседе.
Джевицкий устал после дальней дороги, но однако же тотчас, едва ступив на землю из дорожной коляски, явился в замок. Король, спросив его о здоровье, сразу же перешел к делу:
— До нас дошли слухи, что борьба за императорский престол была во Франкфурте весьма упорной.
Джевицкий отвечал утвердительно.
— Электоры сомневались, на ком остановить свой выбор — то ли на французском короле Франциске, то ли на Карле Испанском, внуке Максимилиана. Но Габсбургам удалось склонить на свою сторону трех самых важных электоров, и императором стал…
— Кто? — подалась вперед Бона, сидевшая в кресле рядом с королем; король молчал, но и он с нетерпением ждал ответа.
— Испанский король, теперь он император Карл Пятый. Все решил голос четвертого электора.
— Чешского? — спросил Сигизмунд.
— Вы угадали, ваше величество. От имени вашего племянника Людвика я посоветовал пражскому посланнику отдать свой голос за Карла.
— Стало быть, это вы, епископ, решили дело в пользу Карла? — продолжал расспросы король.
— Можно и так сказать, ваше величество.
Епископ хотел еще что-то добавить, но королева чуть не подскочила с места.
— То есть как это? — спросила она. — Не понимаю, ваше величество, — без нашего на то согласия?