— Бр-р-р! Дай мне. Придется выпить, — вздохнула Бона. — На этой неделе я должна выздороветь непременно.
Она шелковым платочком вытерла край кубка в том месте, где его коснулся губами ди Матера, и тотчас выпила все до дна.
Паппакода, ди Матера и Марина не спускали глаз с ее руки, вернувшей медику пустой кубок.
— А теперь, государыня, вы должны уснуть, — первым отозвался ди Матера. — Лекарство имеет еще успокоительное, снотворное действие…
— Сейчас? Но ведь ночь прошла так спокойно, не знаю, засну ли… но если это нужно…
— Да-да, — подтвердил медик.
— Хорошо. Попытаюсь, только непременно разбудите меня, когда привезут карла. Я хочу его видеть.
Они поклонились, и ди Матера торопливо направился в соседнюю комнату, Паппакода, однако, оказался проворнее, опередив его, быстро закрыл дверь и сунул ключ в карман. Они стояли лицом к лицу. Глаза медика сперва выражали лишь удивление, но уже в следующую секунду они были исполнены смертельного ужаса. Он взглянул на Марину, как бы ожидая, что спасение последует от нее. Но камеристка уже стояла к нему спиной, хлопоча у постели засыпающей Боны. С перекошенным от ужаса лицом ди Матера схватил Паппакоду за руку.
— Ради бога… прощу вас… — шептал он, — пустите меня туда, там противоядие…
— Мне не нужны свидетели… — так же тихо, но весьма решительно отвечал Паппакода.
Медик побледнел, рванул обеими руками золотую массивную цепь на груди Паппакоды.
— Это убийство, — стонал он.
— Что же, кричите! Кричите громче! — насмехался его сообщник. — Все узнают, кто поднес кубок…
— Нельзя… медлить… ни минуты… — прошептал ди Матера. Паппакода бросил на него тревожный взгляд.
— А она через минуту тоже ничего не сможет сказать? — спросил он.
— Умоляю! О боже! У меня внутри все горит… Сжальтесь… — стонал медик, едва держась на ногах.
— Отвечайте! Да побыстрее! — требовал Паппакода, но, видя, что ди Матера ловит ртом воздух, торопливо открыл дверь в гардеробную королевы и втолкнул его туда.
Склонившись над лежащим на полу медиком, он пытался заставить его говорить. Но было уже поздно, медик потерял сознание. В это мгновение из спальни донесся крик Боны:
— Марина! Я проваливаюсь! Прова…
— Скорее, скорее! Королеве дурно, — услышал он крик Марины.
— Иду, иду! — отозвался Паппакода.
Закрыв дверь гардеробной, он поспешил к Боне. Лицо королевы было искажено от боли, она хрипела точно так же, как минуту назад ди Матера. Паппакода коснулся ее руки, но королева, казалось, ничего уже не чувствовала, даже не приоткрыла глаз. Достав из кармана ключ и сложенный вчетверо пергамент, Паппакода направился к двери и вышел из комнаты. Вскоре он вернулся вместе с двумя слугами и новой камеристкой Боны. При виде их Марина торопливо встала у изголовья и незаметно сунула левую руку под подушку. Вошедшие, стоя в дверях, удивленно смотрели на Паппакоду.